Рейтар - стр. 65
Пахло разлитым вином, подгорелой едой с кухни, сонный трактирщик сидел за своей стойкой, устало привалившись спиной к винной бочке. Едва я подошел к нему, он вскочил, угодливо глядя в глаза – Арио и тех, кто с ним, он явно побаивался.
– Мир вам, уважаемый, – поприветствовал он меня. – Чем могу?
– Вина дай и поесть что-нибудь.
– В момент исполню, – сказал он мне уже в спину, когда я шел к столу.
Сел у темного грязного окошка, попытался выглянуть наружу – ни демона не видно. Ни огонька.
Трактирщик через минуту подбежал, поставил передо мной блюдо с двумя большими кусками мяса на хлебе и оловянный кувшинчик с красным вином, присовокупив к нему такой же оловянный стакан. Получив монету, закивал благодарно и вернулся на свое место.
Я заметил Нигана, усевшегося за стол тоже в одиночестве, наедине с кувшином куда побольше моего. Может, пусть так, глядишь, и зальет вином ненужные мысли, забудет на вечер о том, кем он становится. А я забывать не хочу, мне точно надо знать, кто я такой и кем становлюсь. Если самому себе лгать, то уже в самую последнюю очередь, хотя именно себе больше всего наврать и охота. Сказать, что убили мы сегодня, наверное, врагов. Может, и так, только мне это неведомо. Знаю только, чувствую, что этими трупами не закончится, мы ведь туда пришли для того, чтобы приблизить войну, чтобы трупов было больше. Я это знаю. И знаю, что для мести моей есть только такой путь, как сейчас, – кривой и через грязь. И кровь.
Небо над полем было затянуто облаками, свежий ветерок волнами колебал высокую траву. Она шуршала, вроде бы и тихо, но заполняя этим тихим шорохом весь мир. Было прохладно, даже зябко.
Дети, все трое, сидели на песчаном языке пляжа, вдававшегося в излучину реки, задумчивые, подтянув колени к груди и положив подбородки на руки. Они смотрели на воду, на сухие листья, сорванные ветром и упавшие в реку, которые теперь, словно крошечные челны, несло течением. Дим держал на руках кота, прижимая его к себе, и кот заметно беспокоился.
Жена стояла на пригорке и смотрела, придерживая волосы рукой, куда-то в сторону темнеющего горизонта, словно ожидая кого-то с той стороны и беспокоясь, сумеет ли тот уйти от приближающейся непогоды. Ветер развевал подол ее простого полотняного платья, время от времени задирая его до середины бедра и открывая сильные, загорелые ноги.
Меня там не было, я лишь мог видеть, но не мог присутствовать. Я не мог заговорить, не мог обнять, не мог даже посмотреть с другой стороны, лишь вот так, словно подвижную картину разглядывать.
Какую-то тревогу нагоняло это все, словно что-то нехорошее должно было прийти. Но не к ним, я этого не чувствовал, они были в полной безопасности у этой степной реки, беда должна была прийти куда-то еще. Большая беда.