Рейд. Саранча - стр. 17
И удивился. Свет не ударил ему в глаза. Конечно, солнце уже к вечеру покатилось, но всё равно так не должно быть. Он даже сначала не понял, что произошло. Думал, что вечер, и только приглядевшись, понял, что дело не в этом. Всё небо заволокли тучи. Тяжёлые, громоздкие, тянущиеся снизу вверх, громоздящиеся друг на друга, кудлатые. Тёмно-тёмно-серые.
Саблин и вспомнить не мог, когда такие он видел в последний раз.
Каждый год после страшной летней жары, с севера начинают катиться тучи, летят всегда на юг. Только на юг. И обрушиваются на степь и пойму страшными ливнями, которые льются месяц, а то и два. Заливают степь, превращая грунт в непроходимое месиво. А белые пыльно-песчаные барханы в черные горки. От воды на вершинах барханов зацветает плесень. Все вершины покрываются пятнами чёрной, с зелёными и белыми краями, плесени. Степь зацветает.
Так было всегда, сколько помнил Саблин, вот только не помнил он, что бы туч было так много.
Он набрал жену:
– Чего ты, что случилось? – Сразу встревожилась она.
Аким нечасто ей звонил.
– Да ничего не случилось, тучи, гляжу, тяжёлые, ты скажи Юрке, пусть насосы отключит, дождь будет.
– О Господи, да уж додумались бы без тебя, чего ты тревожишься. Ты не тревожься, Аким, мы ж не дурни, как-никак сами живём, когда ты в призыв уходишь.
Это так, он прощается с женой, пьёт пиво. Да, к нему легко привыкнуть, вкусное. Только вот привыкать нельзя. Ему оно не по карману, теперь не до пива ему. Он надеется сына выучить на врача.
Пошёл, сел на кровать. Он поставил стакан на тумбочку и там, возле баклажки, увидал клочок бумаги, который раньше не замечал. Взял его, а там было написано:
«Панова» и всё. Ну, и номер личного коммутатора.
Не хотел он с этой бабой, с Пановой, и с этими двумя мужиками ехать за антенну снова, да видно придётся. Она ему лодку и, кажется, ещё денег обещала. Он хочет всё уточнить, хочет поговорить с белокурой городской дамочкой. Но откладывает всё на утро. Да, утром поговорит. Всё равно его не выпишут ещё два дня. Торопиться некуда.
Теренчук и Хайруллин словно прилипли там, наверху, к пусковому столу. Сидят. Ждут. Чего ждут?
Саблин вздыхает, граната уже должна долететь, а они молчат. Попали – не попали, не ясно.
И тут на весь овраг заорал Жданок. Он по штатному расписанию боец радиоэлектронной защиты.
– Коптер!
Сидел он рядом с Саблиным, Аким даже вздрогнул от неожиданности.
– Дрон-наблюдатель, – он замолкает, глядит в монитор, что у него на животе, и снова орёт, – юг, один-тридцать. Шестьсот семьдесят метров. Высота семьсот двадцать. Идёт к нам.