Революция 1917 года глазами ее руководителей - стр. 20
Но этого не случилось. Пораженная этим странным зрелищем – бледным Керенским, влекущим свою жертву, – толпа раздалась перед ними…
– Не сметь прикасаться… к этому человеку!
И казалось, что «этот человек» вовсе уже и не человек…
А.Д. Протопопов
И пропустили. Он прорезал толпу в Екатерининском зале и в прилегающих помещениях и довел до павильона министров… А когда дверь павильона захлопнулась за ними – дверь охраняли самые надежные часовые – комедия, требовавшая сильного напряжения нервов, кончилась, Керенский бухнулся в кресло и пригласил «этого человека»:
– Садитесь, Александр Дмитриевич.
Протопопов пришел сам. Он знал, что ему угрожает, но он не выдержал «пытки страхом». Он предпочел скрыванию, беганию по разным квартирам, отдаться под покровительство Еосударственной думы.
Он вошел в Таврический дворец и сказал первому попавшемуся студенту:
– Я Протопопов…
Ошарашенный студент бросился к Керенскому, но по дороге разболтал всем, и к той минуте, когда Керенский успел явиться, вокруг Протопопова уже была толпа, от которой нельзя было ждать ничего хорошего. И тут Керенский нашелся. Он схватил первых попавшихся солдат с винтовками и приказал им вести за собой «этого человека».
В этот же день Керенский спас и другого человека, против которого было столько же злобы. Привели Сухомлинова. Его привели прямо в Екатерининский зал, набитый сбродом. Расправа уже началась. Солдаты набросились на него и стали срывать погоны. В эту минуту подоспел Керенский. Он вырвал старика из рук солдат и, закрывая собой, провел его в спасительный павильон министров. Но в ту минуту, когда он его впихивал за дверь, наиболее буйные солдаты бросились со штыками… Тогда Керенский со всем актерством, на какое он был способен, вырос перед ними:
– Вы переступите через мой труп.
И они отступили…
Эта мысль об отречении государя была у всех, но как-то об этом мало говорили. Вообще же было только несколько человек, которые в этом ужасном сумбуре думали об основных линиях. Все остальные, потрясенные ближайшим, занимались тем, чем занимаются на пожарах: качают воду, спасают погибающих и пожитки, суетятся и бегают.
Мысль об отречении созревала в умах и сердцах как-то сама по себе. Она росла из ненависти к монарху, не говоря о всех прочих чувствах, которые день и ночь хлестала нам в лицо революционная толпа. На третий день революции вопрос о том, может ли царствовать дальше государь, которому безнаказанно брошены в лицо все оскорбления, был уже, очевидно, решен в глубине души каждого из нас.
В.А. Сухомлинов
Обрывчатые разговоры были то с тем, то с другим. Но я не помню, чтобы этот вопрос обсуждался комитетом Государственной думы, как таковым. Он был решен в последнюю минуту.