Революция 1917 года глазами ее руководителей - стр. 19

министров». В этом отношении между Керенским, который главным образом «ведал» арестным домом, и нами установилось немое соглашение. Мы видели, что он играет комедию перед революционным сбродом, и понимали цели этой комедии. Он хотел спасти всех этих людей. А для того, чтобы спасти, надо было делать вид, что, хотя Государственная дума не проливает крови, она «расправится» с виновными…

Остальных арестованных (таковых было большинство), которых можно было выпустить, мы передерживали вот тут, в кабинете Родзянко. Они обыкновенно сидели несколько часов, пока для них изготовлялись соответственные «документы». Кого тут только не было…

Исполняя 1001 поручение, как и все члены комитета, я как-то, наконец, выбившись из сил, опустился в кресло в кабинете Родзянко против того большого зеркала… В нем мне была видна не только эта комната, набитая толкающимися и шныряющими во все стороны разными людьми, но видна была и соседняя, «кабинет Волконского», где творилось такое же столпотворение. В зеркале все это отражалось несколько туманно и несколько картинно…

Вдруг я почувствовал, что из кабинета Волконского побежало особенное волнение, причину которого мне сейчас же шепнули:

– Протопопов арестован!

И в то же мгновение я увидел в зеркале, как бурно распахнулась дверь в кабинет Волконского и ворвался Керенский. Он был бледен, глаза горели, рука поднята… Этой протянутой рукой он как бы резал толпу… Все его узнали и расступились на обе стороны, просто испугавшись его вида. И тогда в зеркале я увидел за Керенским солдат с винтовками, а между штыками – тщедушную фигурку с совершенно затурканным, страшно съежившимся лицом… Я с трудом узнал Протопопова…

– Не сметь прикасаться к этому человеку!

Это кричал Керенский, стремительно приближаясь, бледный, с невероятными глазами, одной протянутой рукой разрезая толпу, а другой, трагически опущенной, указывая на «этого человека»…

Этот человек был «великий преступник против революции» – «бывший» министр внутренних дел.

– Не сметь прикасаться к этому человеку!

Все замерли. Казалось, он его ведет на казнь, на что-то ужасное. И толпа расступилась… Керенский пробежал

мимо, как горящий факел революционного правосудия, а за ним влекли тщедушную фигурку в помятом пальто, окруженную штыками. Мрачное зрелище…

Прорезав «кабинет Родзянки», Керенский с этими же словами ворвался в Екатерининский зал, битком набитый солдатами, будущими большевиками и всяким сбродом.

Здесь началась реальная опасность для Протопопова.

Здесь могли наброситься на эту тщедушную фигурку, вырвать ее у часовых, убить, растерзать, – настроение было накалено против Протопопова до последней степени.