Реваншист. Цвет сакуры – красный - стр. 39

– «Лонжин». Тридцать пять червонцев, – сообщил он, глядя куда-то в сторону. – Отличный ход. Берите, граждане, не пожалеете.

Услышав такую цену, младший Всеволод чуть не ахнул. Триста пятьдесят рублей! Это же… Это же… Отец говорил, что у многих тут зарплата – сорок-пятьдесят рублей. В месяц! А тут – часы! И добро бы ещё – золотые, а так ведь видно, что простая сталь. Вон внизу чуть-чуть ржавчина.

Отец тем временем взял часы в руки и принялся их придирчиво рассматривать. Попросил приёмщика отодвинуть штору, чтобы света было побольше, спросил, на сколько хватит завода.

– Сбавить бы, – произнёс он наконец. – Урежьте осетра, уважаемый.

Лысый человечек вздохнул, собрался, видимо, что-то сказать, но потом раздумал и отрицательно качнул головой:

– Никак нельзя. Цена последняя.

– Ну нельзя так нельзя, – неожиданно легко согласился старший Всеволод. – Вот только, уважаемый, если этот монстр тянет на триста пятьдесят рублей, то вот этим, – он положил на стойку свои тонкие кварцевые часы в керамическом корпусе, на воронёном браслете, – этим вот цена ну никак не может быть меньше семидесяти червонцев. Что скажете, уважаемый?

Приёмщик молчал, заворожённо глядя на часы. Внезапно он резко схватил их и метнулся к окну. На глазу у него оказался неизвестно откуда взявшийся монокуляр часовщика, и он принялся вертеть и разглядывать часы, подставляя их к свету то одним, то другим боком.

– Шестьсот, – проскрипел он севшим голосом.

– Шестьсот девяносто, – спокойно сообщил отец.

Торг быстро дошёл до шестисот пятидесяти рублей и тут Волков-старший усмехнулся:

– Ладно, любезный, так уж и быть. Шестьсот пятьдесят. Сделаем вам скидку, с учётом оптовой покупки… Мелкий, давай.

И младший Волков положил на стойку японский водонепроницаемый хронометр – отцовский подарок «на дембель».

Лицо приёмщика пошло пятнами. Он снова долго рассматривал часы, заворожённо следя за бегом секундной стрелки, потом издал какой-то горловой звук и принялся выкладывать на стойку деньги. Десять бумажек по десять червонцев и столько же – по три червонца. Волков-старший аккуратно пересчитал деньги, разделил их поровну между собой и сыном, после чего невольные путешественники в прошлое откланялись.

– Классно ты его развёл, папань, – заметил сын, когда они отошли от скупки, – как последнего лоха.

– Почему «развёл»? – удивился старший Всеволод. – С чего такой поклёп, товарищ сержант?

– Н-но… Ты ж его на деньги так лихо поднял… И… – тут младший Всеволод окончательно смешался под ироничным взглядом отца и совершенно нелогично закончил: – Вот!