Реваншист. Цвет сакуры – красный - стр. 42
– М-да? – приподнял бровь старший Волков. – Ну значит судьба у него такая.
– Бать, отпусти ты этого урлоида…
Теперь Волков-младший волновался уже совсем по другой причине. Обычно тихий и спокойный отец не зря числился в нескольких странах военным преступником и к врагам, особенно к таким вот шакалам, относился безо всякого почтения. Неизвестно даже, считал ли он их вообще за людей или числил в разряде мелких вредителей, наравне с клопами и тараканами.
– Ладно, урочье племя, – Всеволод-старший разжал руки и одновременно наладил свою жертву здоровенным пинком в «задний фасад». – Те, кто меня слышит, запомните, и передайте остальным: если я ваши бакланьи хари хоть раз до отъезда увижу – окалечу! Вопросы, пожелания есть? Если есть, заткнули их себе в хайло и дёрнули отсюда мелкой рысью! Пошли, сын.
Билеты у Волковых были на пароход «Яхонт», шедший вниз по Волге. Увидев это странное заднеколесное судёнышко, отец и сын остановились, с минуту разглядывали несуразное плавсредство, а потом, переглянувшись, пропели дуэтом:
Но оказалось, что никакая Америка никакой России «Яхонт» не дарила, а построили его на заводе Крюкова в Молитовке в далёком одиннадцатом году. Эту информацию довёл до них добродушный пожилой рыжий и веснушчатый мужик в тельняшке, стоявший у трапа. Уже в каюте сын поинтересовался:
– Папань, Молитовка – это где?
Отец, завалившийся было на койку, ответил, что Молитовка – деревня рядом с Нижним Новгородом. Но недолго ей осталось: в середине тридцатых она войдёт в состав Ленинского района города Горький. А знает он это потому, что когда-то там жила родня его матери – бабушки младшего Всеволода.
– А вот что там за завод был – понятия не имею, – добавил он. Встал и потянулся. – Пойдём-ка лучше на палубе посидим, воздухом подышим, на пейзажи полюбуемся. Да и покурить бы, а то в нашей каюте… – и вместо окончания фразы Волков-старший просто обвёл рукой крохотное помещение.
На палубе опять было людно. Отец и сын расположились на длинной дощатой скамейке. Волков-старший достал серебряный портсигар с тремя богатырями на крышке, подаренный ему ещё его дедом. Портсигар был старинным… ну то есть по меркам их времени, так как сделали его ещё в середине двадцатого века. Но и здесь он смотрелся вполне достойно.
Они закурили, бездумно разглядывая проплывающие берега, как вдруг старший Всеволод насторожился. Младший поискал взглядом источник отцовского беспокойства и вскоре нашёл. Плотный человек в полотняном костюме, энергично рубя воздух рукой, обращался к своему седому и длинноусому соседу: