Редкая обыкновенность - стр. 4
Десятилетие началось неординарным годом. Партийные газеты, а какие в те годы не являлись партийными? Подвал за подвалом, статья за статьей печатали «эпохальные» с «историческими» решения коммунистической верхушки…
Я, грешным делом, отвлекусь и наплюя на «историческую» чепуху, напомню те события. Генерал-полковник Каманин, в строжайшем секрете, набирал первую группу в отряд космонавтов. В далеком Конго убили Патриса Лумумбу, а в России умерли два великих человека – поэт Борис Пастернак и академик Игорь Курчатов. Не хочу о кукурузе, но придется: прячась в ее густых зарослях, юный оболтус Володька Варфоломеев впервые подстрелил из рогатки ворону. В головах ребят этот «подвиг» остался главным в году. Володька носил прозвище Тарзан. Он гордо пронес через полдеревни трепыхающуюся птицу и кинул на траву у ног Виталика. Тот, борясь с любопытством и трусостью, пытался схватить ворону, но тут же, с визгом убирал руки…
Дальше время побежало пошустрее. Полет Гагарина, вынос тела Сталина из Мавзолея, оскудение магазинных полок, первая женщина – космонавт, введение талонов (почти карточек) и Карибский кризис занимали в те годы деревенский народ не меньше, чем кражи комбикорма и замужество первой красавицы – Людмилы…
Виталик подрастал послушным ребенком. Эта характерная черта сопутствовала ему практически всю жизнь. Он частенько бегал к отцу на работу по Парковой – самой прямой и ровной улице, которая вела от Перспективной к подсобному хозяйству. Устойчивое прозвище король уже прилипло к нему…
Ребячью гордость улицы составляли шесть ее больших луж. Кстати, расположение деревни следует немного описать. Колычево раскинулось между тремя холмами, которые возвышались на севере – в сторону Сазоново и Егорьевска, на западе – сторону станции Пески и на востоке в сторону Шатуры и Черустей. Главная улица – Зинаиды Самсоновой протянулась вдоль речки Щеленки, пересекаясь с ней почти посередке, у самого интерната, строго на юг. На запад резко вверх устремилась Садовая, она же Старая деревня, гнездо отъявленных хулиганов и бывших «зеков». На восточный холм взбиралась легкими зигзагами, напоминающими «затухающие колебания» Перспективная, которая в вертикальном разрезе походила на синусоиду. На улицах Самсоновой и Садовой луж, увы сыскать было невозможно, на Парковой прозябала одна и та мелкая, зато уж перспективная имела блестящий набор на любой, самый привередливый мальчишеский вкус. С весны до поздней осени детвора насыпала плотины, копала канавы, пускала ручейки, строила кораблики с парусами и без. Лужи благодаря детским усилиям сообщались между собой системами протоков и благодаря наращенным бортам никогда не иссякали, что приводило в постоянное недовольство взрослое население, а водителей в ругательную ярость. Как сейчас помню, что никакими окриками и угрозами невозможно было оттащить увлекшихся пацанят от любимого занятия. Все мокрые и перепачканные, носились как угорелые со стащенными из дома лопатами, не отзываясь на призывные крики родителей и лишь Виталик, едва заслышав голос матери, – Лидии Петровны, мчался сломя голову домой…