Реальность чуда. Записки целителя - стр. 59

Я никогда никого не хотел лечить. Даже в детстве, мечтая стать летчиком, танкистом, кассиром, Маугли и разбойником, я ни разу не играл в доктора.

В юности, когда я только женился, моя жена, Элла Гдальевна, училась в мединституте. Иногда я посещал вместе с ней занятия по анатомии. Проходили они в морге. Моей силы воли хватало на 15–20 минут пребывания в громадном зале. От влажного запаха, от сухого стука железа по костям, от вида тел, из которых вынули органы, я чувствовал – из меня тоже будто бы что-то вынимают, – выбегал на улицу – и в зал не возвращался.

Мой друг Исаак Эпштейн, известный ленинградский хирург (ныне живущий в США), много раз приглашал меня посмотреть, как он оперирует. Я наотрез отказывался. Я знал: это зрелище не для меня.

Вскоре после окончания пединститута им. А.И.Герцена в Ленинграде меня поглотила журналистская работа. Я мечтал о писательской карьере и уже начал первую книгу. Однако там, наверху, Где каждый из нас числится в Главной Книге Судеб, на мой счет, вероятно, имелись другие планы.

Время от времени я читал работы по медицине. Чаще других открывал «Внутренние болезни» тогда еще здравствовавшего академика Евгения Михайловича Тареева. Учебник и сейчас стоит на моей книжной полке. Жена, работая в больницах и заведуя биохимической лабораторией, каждый день приносила новости. Я лишь позднее оценил, сколько уникальных практических сведений было мною получено из бесед с нею.

А сына, Сережу, Элла Гдальевна обучила… биохимии. Она вообще учила его всему, что умела сама: рукоделию, кулинарии, стихам. Вероятно, Сережа мог бы попасть в Книгу рекордов Гиннесса: в 12–13 лет он свободно ориентировался в самых сложных биохимических проблемах. Будь у него медицинское образование, он мог бы стать большим специалистом в этой области.

Готовился ли я, сам того не подозревая, к целительству (о фельдшерском или врачебном дипломе речи быть не могло) или к целительству меня готовили, сейчас не ответит никто.

Процесс превращения профессионального литератора в профессионального целителя произошел не сразу. Толчком послужил загадочный недуг. В 1958 или 1959 году я начал задыхаться в любом закрытом помещении. Пошел к врачу. Потом ко второму и третьему. Никто ничего не понимал. Нервная система, если и была не в лучшем виде, то не сильно отклонялась от нормы. Сердце, легкие, кровь, почки (как сказал один консультант) – «пусть Бог пошлет такое каждому».

Единственной зримой аномалией была аритмия. Врачей она пугала всерьез. Мне каждый раз предлагали больницу, но я знал: там лечить аритмию тоже не умеют.