Развод. Ты останешься моей - стр. 5
Плюс к свету фар машины, на которой за нами бросился муж, добавляются и другие огни. На дороге образовался затор: гостей много, все хотят помочь или просто остановить это безумие.
Я понимаю, что если не пошевелюсь, между моими мужчинами будет драка. Папа, вон как… вспомнил забиячную молодость… А сын у нас кикбоксингом занимается. Дима тягал железо и бокс… Это все общая кровь — и моя, и Димы передалась сыну, и он… уже не тот малыш, который бросался на шею с криком «Папа!» и прыгал на месте от нетерпения, когда мы ждали Диму из поездок. Ох, нет… Сынишка на голову выше меня, ростом почти с отца и разворот плеч у нашего племенного бычка вышел такой, что скоро начнет протискиваться бочком в домах у некоторых наших родственников.
Вставай, говорю себе…
Я могу… Я же… мать, в конце концов!
Не вмешаюсь, поубивают друг друга.
Хуже разъяренных и накачанных тестостероном мужчин нет никого — они и родную кровь зашибут не глядя.
Ох, нет! Все же сынишка успевает выхватить ответный удар. Скорее, ленивый бросок от мужа, чтобы не бить.
Митя в шоке: у них с сыном особенные отношения. Сын отца всегда боготворил, а Митя нашим Пашкой безумно гордился, жмурился, как довольный котяра, даже скупую мужскую слезу над его успехами пускал украдкой…
Отношения между ними всегда были чуточку возвышенные, что ли…
Митя не ожидал, что Паша будет поливать его грязной руганью и кинется с кулаками.
А как ты хотел, милый?
Пьедестал покачнулся, божество рухнуло.
Вот теперь барахтайся с нами в грязи, где мы, простые смертные, сражаемся и с взрывным темпераментом, и бзиками, и обидками, и пытаемся дружить, а это мамам сыновей всегда дается нелегко.
— Паша! — оттаскиваю его за капюшон толстовки.
Сын прет вперед, моих силенок его удержать просто не хватает!
Туфельки проскальзывают по мокрому асфальту с такой силой и скоростью, что подошвы стираются, а я сама чуть не навернувшись, лечу вперед.
— Зоя! Пашка, болвана кусок… Сзади! Мать угробишь! — рявкает страшным голосом Дима.
Сын замирает и как-то съеживается, но все же успевает выставить руки по сторонам, и я за них цепляюсь, вписываясь лицом во взмыленную и горячую спину сына.
— Зоенька… — слышится через ливень голос мамы. — Зоенька, вот ветровочку накинь и зонт, зонт тоже возьми! — семенит в мою сторону.
Она раскрывает зонт и держит его надо мной и Пашей. Мы тяжело дышим, Дима вытирает кровь. У него рассечена бровь, ошметок кожи навис над глазом.
Не зашить, будет шрам некрасивый. Господи, мне не плевать, что ли, какая рожа станет у этого мерзкого предателя?!
— Тебе надо в больницу, — не узнаю свой тихий голос.