Развод. Счастье вопреки - стр. 16
Муж нависает надо мной грозовой тучей, упирается в плитку руками по обе стороны от меня, тяжело дышит, вода бьет ему в спину, одежда моментально мокнет, а он опасно смотрит мне прямо в глаза.
– Мне кажется, тебя ждут в другом месте. И там явно будут более рады принять с тобой душ.
– Сам разберусь, где мне быть, что делать и где мне больше рады, моя любимая лгунья.
Кажется, он повредился головой. Ладно я веду себя странно, заторможено, могу списать на стресс и дезориентацию после ошеломительной новости, но муж. Не понимаю его. То к любовнице уезжает, то возвращается, то лгуньей, да еще и любимой, называет. И это при том, что я никогда ему не лгала.
Армад гладит меня по щеке, хочу отвернуться, но боюсь, что, если отведу взгляд в сторону, потеряю хоть какую-то способность защищаться. Я и без того в проигрышном положении, усугублять нет желания. Но муж и сам долго не задерживается на одном месте.
Его пальцы очерчивают скулы, спускаются к ключицам, нежно скользят к плечу и оттуда к запястью. Он хватает меня и поднимает раненую ладонь, недовольно поджимает губы и что-то говорит одними губами, не могу понять, что именно.
– Армад, пусти меня, – пытаюсь выдернуть руку, но хватка настолько сильная, что ничего не выходит.
Муж все так же смотрит на сжатую ладонь и чего-то ждет. Вода все так же стекает по его телу, а до меня долетают лишь брызги, которые ничуть не согревают замерзшее от кафельной плитки тело.
– Армад, пусти, мне холодно, – снова зову его, и тут он вздрагивает, тянет меня на себя, и теперь струи воды стекают уже и по мне, приятно согревая.
Не понимаю, чего он хочет, чего добивается? Сначала оскорбил, а теперь стоит под душем вместе со мной и молчит, продолжая гипнотизировать раненую руку. Какая ему разница, что с моей ладонью. У него уже есть любовница, вот они пусть о ней и заботится, а я о себе позабочусь как-нибудь сама.
– Разожми, – отдает четкий приказ, чем вызывает бунт внутри.
Упрямо мотаю головой и сильнее сжимаю руку. Становится больно, но я терплю, не позволю ему мной командовать.
– Разожми, Алина, иначе это сделаю я, – продолжает настаивать на своем, а я сопротивляюсь.
– Поезжай к своей любовнице и ей командуй, а мной не надо. Сначала оскорбляешь, теперь чего-то требуешь. Я не буду выполнять твои команды, уже возраст не тот, чтобы труситься и делать все то, что ты попросишь, боясь прогневать, – гордо отвечаю ему, поражаясь тому, насколько ровный у меня голос, когда внутри всю трясет.
Не знаю, как так получается, но безумно этому рада.
– Может быть она и будет, заглядывая тебе в рот, подчиняться, потому что у нее ничего другого нет в этой жизни, кроме тебя, а я – нет.