Развод по Воскресенскому - стр. 33
В дверях, привалившись плечом к косяку мини-кухни, стоит Воскресенский-средний и сверлит меня бесстрастным взглядом.
— Не нужно, спасибо.
Чёрт с ним, с заварным. Мстительно хмыкнув, я заливаю две ложки как бы кофе кипятком. Тут же на поднос ложатся два куска тростникового рафинада, порционные сливки, ложка и салфетки.
— Уверена?
Салфетки уже не ложатся — напуганные Никитой, они опадают вокруг меня и Воскресенского, который стоит ко мне так близко, что в равнодушном взгляде я отчётливо вижу злость.
— Да.
Он давит на меня ростом, офигительным видом в костюме и претензией, я — вежливо улыбаюсь, забираю поднос и обхожу его, оставляя в компании упавших салфеток. Сейчас травану Костю растворимым кофе, верну поднос и приберусь.
— Крис.
Делаю вид, что не слышу и снова иду в кабинет начальства.
— Откуда у тебя этот договор? — Костя встречает меня вопросом и прищуренным взглядом.
— Из ящика, — отвечаю, перенося чашку с подноса на его стол.
— Я не об этом. Как ты узнала, что мне нужны именно эти документы?
— Слышала, как вчера в разговоре Никита… Александрович, — добавляю иронично, — упомянул Олега Ивановича. Сегодня в вашем расписании стоит встреча с «Альянсом», поэтому я пролистала папку и нашла нужный договор, в котором Олег Иванович — владелец того самого «Альянса». — Закончив, я вежливо улыбаюсь. — Ещё какие-то распоряжения будут?
— В папке с текущей документацией этих бумаг не было, — недовольный и подозрительный, заявляет Костя.
— Не было, — подтверждаю, усмехаясь про себя. — Поэтому я просмотрела все папки, что были, и нашла договор лежащим с распоряжениями, которые готовились к сдаче в архив. — Это стоило сделать только ради вот такого его выражения лица. — Видимо, Дарья по случайности положила его не в ту папку.
— Видимо, — ворчит Костя и утыкается в экран.
Что ж, буду считать себя свободной.
Пока иду обратно в кухню, не могу сдержать самодовольной ухмылки — сделать своего пусть временного, но начальника в первый же день это приятно. Из разряда сделал гадость — сердцу радость.
Перед кухней я, было, замираю, но Никиты там нет, как нет и салфеток. Вздыхаю, не понимая, на что надеялась больше и возвращаюсь к себе.
Ну, как возвращаюсь… торможу в последний момент перед открывшейся дверью среднего Воскресенского. И с ним же сталкиваюсь взглядами — очень контрастными, по сравнению с нашими же, но вчерашними.
— Прости, — холодно замечает он.
— И ты, — прикусываю язык я уже после, хотя надо бы до.
И Никита понимает больше, чем надо, потому что мгновением спустя затягивает меня в свою приёмную, но на этом не останавливается. С упорством барана, он держит меня за руку, пока, пронессшись мимо миловидной брюнетки с офигевшими глазами, не захлопывает дверь своего кабинета.