Развод. Месть. Любовь - стр. 39
Сашка опускает взгляд. Давай, моя хорошая, сопоставляй. Накручивай себя еще сильнее. Демид у нас бывает, а тебе врет. Тебе говорит, что мы не видимся совсем. Мне это только на руку. Любая твоя истерика, любой неверный ход засчитываются мне в плюс.
— Демид знает, что вы здесь? — интересуется, сжимая ключи в кулак. Хочет сбежать, но я, пока не скажу все, что планировала, не уйду и ей сбежать не позволю.
— Нет, конечно. Он будет в ярости. Думает, что мы с вами соперницы какие-то. Глупость ужасная. Какие соперницы? Это все дурацкая ошибка. Я ведь не хочу рушить вашу семью, никогда не хотела. Просто у сына проблемы со здоровьем, были нужны деньги. Банально. Меркантильно, знаю. Но у меня выбора не было. Если бы эта журналистка не начала копать под Дёму, мы бы с сыном остались в тени. Я бы нашла мужчину, Демид, если бы захотел, общался бы с ребенком. Все счастливы. Понимаете, я сама ту ночь не помню. Нам точно что-то подмешали в ресторане. Я, когда утром очнулась в гостинице, испугалась и сбежала. А когда узнала, что беременна… Я все рассказывала уже сто раз, — пускаю слезу и имитирую дрожь, — простите. Все ужасно.
Мне нужно расплакаться сильнее. Так, чтобы не было похоже на фальшь. До боли впиваюсь ногтями в запястье и начинаю представлять, как родители попадают в аварию. Похороны, гробы, слезы сами градом льются.
Женушка Ермакова обнимает себя руками. Переступает с ноги на ногу. Вся такая белая и пушистая. Забитая скромница. Ермакову всегда такие нравились. Хорошие. А я оказалась дрянью.
Мы ведь с ним расстались, потому что он узнал, что я участвовала в травле одной дуры. Молодость. Глупость. Но рвать отношения из-за такой мелочи, боже, на такое только Ермаков способен.
Его мама меня тогда успокаивала. Хорошая женщина. Сильная. Мудрая. Я с ней быстро общий язык нашла. А вот Сашка нет. Ангелине Дмитриевне такие не нравятся.
— Слушайте, я не знаю, зачем вы все это мне рассказываете, не понимаю, что это может исправить между мной и Демидом. Не нужно больше сюда приходить. Эти встречи ни мне, ни вам не нужны. Поверьте.
Полянская обхватывает пальцами дверную ручку. Сейчас уйдет.
Подаюсь к ней, хватаюсь за тонкое запястье с татуировкой. У нее их дата свадьбы на коже? Серьезно? Боже, какая дурь!
— Саша, простите, ладно? Я ничего плохого не хотела. Я просто, просто тоже переживаю. Мне мерзко оттого, что все так выходит. И на Дёмку больно смотреть. Простите…
— Уберите руку, — морща лоб, отцепляет от себя мои пальцы, — и не устраивайте здесь сцен. Я не нуждаюсь в помощи. А уж в ваших спектаклях — тем более. Если вам так хочется показать ваш талант, поступите в театральный.