Развал/схождение - стр. 37
– Недели три назад. Улучила момент, когда его молодуха на Кипре загорала.
– И как он? Я что-то в последнее время категорически не могу до него дозвониться, – пояснил Виктор Альбертович и, вздохнув, добавил: – Да и побаиваюсь, если честно.
– Да я и сама… Знаешь, Виктор, дело ведь не в том, что Федор меня бросил ради… ради этой…
– А в чем же?
– В том, что за последние полтора года он превратился в полную развалину.
– Думаешь, кабы остался с тобой, болезнь не стала бы столь быстро прогрессировать?
– Не знаю, – грустно покачала головой Анастасия Владимировна – сухощавая, миниатюрная женщина лет пятидесяти, со следами былой красоты на неулыбчивом усталом лице. – Просто у меня такое чувство, что, когда он сошелся с Ольгой, его… словно бы сглазили.
– Что-что? Как ты сказала?
– Сглазили.
– Зная тебя столько лет, уверен, что по крайней мере это всяко не твоих рук дело, – сделал неуклюжую попытку пошутить Брюнет.
Которого в свете последних событий упоминание очередного случая «сглаза» предсказуемо напрягло.
– Нет, не моих. Напротив, я до сих пор вспоминаю только самое хорошее: и про Федора, и про наши отношения… – По щекам Глинской непроизвольно потекли тоненькие струйки слез. – Все-таки почти двадцать пять лет вместе прожили. Жаль, не дал нам бог детей. Иначе – кто знает, как оно могло…
Виктор Альбертович дружески приобнял женщину за плечи:
– Перестань, Настя. Не надо.
– Да-да. Извини…
– Скажи, а когда примерно у Федора всё это дело началось?
– Месяцев через пять после того, как она… как она вселилась в наш дом. Но поначалу все еще было не столь критично: ну аппетит пропал, ну бессонница, болячки старые повылезали… В нашем возрасте это вполне естественно.
– Это точно. Я и сам в последнее время чувствую себя отвратительно. Особенно по утрам. И особенно в районе спины и, прости за такую интимную подробность, седалища.
– Но потом – все хуже и хуже. Когда я последний раз к нему приехала, просто не узнала: худющий, кожа желтая, глаза ввалились, самостоятельно даже сидеть не в состоянии, не то что подняться. Я ему говорю: «Федор! Как же так? А что врачи? Если наши ничего не могут поделать, может, тебя куда-нибудь в Европу свозить-показать?»
– А он?
– Отмахнулся. Мол, поздно уже показывать. Дескать, все едино – не жилец, так чего напрасно суетиться?
– Может, у него по деньгам сейчас сложно? – предположил Брюнет. – Я в курсе, что после кризиса у него бизнес ощутимо просел. Правда, до меня доходили слухи, что Федор контрольный пакет продавать вознамерился чуть ли не скандинавам каким-то. Ты случайно не в курсе за это?