Разрыв периметра - стр. 20
– Ну, закрой страмоту-то, невыразимые-то. Таперя разувайся.
– Ума решился… – прошептал Олек. Не понять было, относится ли это к Нядми или к Онуфрию. Сам Олек, да и Мартемьян, прекрасно знали: такой кошель – пояс старателя, туда ссыпают намытый золотой песок и носят, обвязав вокруг талии.
– Ты! Вчерась топил? И задвижку открывал. На крышу выкинул!
– Еще поищем, а, жяажя? – подал голос миролюбивый Нядми.
– Благим прикидываисси?
– А я тоже… – вскочил Нядми, и скуластое лицо его зарделось от обиды, а угольно-черные брови сошлись совсем. – Я ненец! По-русскому… человек! И ясак выплатил, и отношение о том имею! За что меня…
Олек кинулся сбоку, обхватил Нядми в охапку, тонкие губы сжались в нитку:
– Укокошит!
– …стрелить хошь? – отбивался охотник. – У царя нич-чя не брал, у тя не брал!
Длиннорукий, проворный Олек одолевал, затискивал ненца в угол.
– Молчи, дурной, всех из-за тебя…
– Вор у вора украл, – подначивал Онуфрий, – вор вора уклал…
– Онуфрий Алферыч! – наконец смог сказать внятно Мартемьян, уже одевшийся. – А вчера кошель был? Вы точно не в пути обронили?
Оглушительно бахнуло, избу заволокло пороховым дымом. В углу визгнули немужским дискантом. Потасовка распалась, Олек остался лежать, Нядми, тяжело дыша, вскочил.
– Ты его, я тебя, – наступал Онуфрий. Глаза его выкатились от ярости и от дыма, стали козлиными, бесцветными, лишь белки кровенели. – В угол, замри!
Стал раздевать Олека левой, не выпуская правой «зауэр».
– Эй, ты, птенец, помогай!
Мартемьян криво улыбнулся:
– Это уж вы сами, г-с-дин Колотыгин, нам тут вместе сидеть, пока не уляжется вьюга, так что…
Олек зашевелился:
– Ох… Свят, свят… Омель, что ли? – он пытался отползти от Онуфрия.
– Не поминай беса! – Нядми в углу сунул правую руку за пазуху, но освирепевший Онуфрий перехватил его движение, бухнул прикладом, как дубиной, тот свалился без чувств. Старатель обернулся к Веденину:
– Не дошло? Тебя…
Мартемьян слышал, что Омель – зырянский дьявол темных языческих мифов, исчадие глубин первичного океана, представление о котором, однако, поддерживалось наукой палеонтологией. И эта мысль нежданно, в один миг вернула ему способность к действию.
– Онуфрий Алферович! – сказал он со всей доступной рассудительностью. – Вы говорили о божьем промысле, обратимся же к нему!
В озверелых глазах промышленника словно что-то мигнуло. Мартемьян продолжал, стараясь, чтобы между словами нельзя было ничего вклинить, точно у лектора на кафедре:
– Знаю средство выявить вора, данное свыше еще во времена ветхого Ветхого Завета. Для этого необходима жертвенная птица, святые праведники обычно брали петуха, однако пятикнижие Моисеево разрешает при отсутствии такового замену любым экземпляром мужеска пола…