Разрушь меня. Разгадай меня. Зажги меня - стр. 66

У меня розовеют щеки. Я рассматриваю сложное плетение нитей прекрасного ковра на полу, трогаю текстильные обои и жду, пока Адам что-нибудь скажет. Я встаю, чтобы посмотреть в маленький квадрат окна, но вижу только мрачный пейзаж разоренного города. Прижимаюсь лбом к стеклу.

Вдалеке то здесь, то там словно рассыпаны металлические кубики: жители поселков-времянок, завернувшись в несколько слоев тряпья, пытаются спастись от холода. Мать держит за руку малыша. Над ними стоят солдаты, неподвижные, как статуи, наведя автоматы, готовые стрелять. Повсюду горы хлама, мусора, на земле поблескивают бритвенно-острые осколки металла. Ветер пригибает одинокие деревья.

Рука Адама оказывается у меня на талии.

Его губы у моего уха, он молчит, но я таю, словно пригоршня нагретого сливочного масла, и растекаюсь по его телу. Я хочу насладиться каждым мгновением этой минуты.

Позволяю глазам закрыться, не смотреть на реальность за окном. Совсем не надолго.

Глубоко вздохнув, Адам привлек меня еще ближе. Телом я повторяю его силуэт: он обнимает меня за талию и прижимается щекой к моей макушке.

– Какая ты чудесная…

Я пробую засмеяться, но не помню, как это делается.

– Я никогда не думала, что кто-нибудь скажет мне эти слова.

Адам поворачивает меня к себе лицом, а я гляжу и не гляжу на него, меня лижут языки пламени, внутри полыхает пожар. Адам смотрит на меня будто впервые. Я хочу омыть душу в бездонной синеве его глаз.

Он наклоняется, упираясь лбом в мой – наши губы оказываются совсем близко, – и шепчет:

– Как ты?

Я хочу поцеловать каждое биение его сердца.

Как ты? Два слова, которых мне еще никогда не говорили.

– Я хочу сбежать отсюда, – искренне говорю я.

Он прижимает меня к груди, и я наслаждаюсь силой, чудом, великолепием простого движения. Адам кажется воплощением силы в шесть футов высотой.

Все бабочки мира мигрировали мне в живот.

– Джульетта…

Я отстраняюсь, чтобы взглянуть ему в лицо.

– Ты серьезно насчет ухода? – спрашивает Адам, ведя пальцами по моей скуле и по пути выручая случайно выбившуюся из-за уха прядку. – Ты понимаешь, какой это риск?

Я знаю, что единственный настоящий риск – это смерть.

– Да.

Он кивает и понижает голос:

– Корпус мобилизуют для какого-то наступления. Взбунтовались ранее молчавшие группировки, наша задача подавить сопротивление. Думаю, они хотят сделать эту акцию последней, – тихо добавляет он. – Происходят какие-то громадные подвижки, пока точно не знаю какие, но в любом случае нам нужно быть готовыми уйти вместе с солдатами.

Я замираю.

– Что ты имеешь в виду?

– Бежать нужно, когда выступит корпус. Так мы выиграем время. Все будут заняты наступлением и не сразу заметят наше отсутствие и соберут достаточно людей, чтобы отрядить погоню.