Разрешенное волшебство - стр. 68
Со щелкунчиками Фатима общего языка так и не нашла, поэтому на южную дорогу вновь выставили махальщиков.
Утро тянулось в томительном ожидании. Все ходили молчаливые и словно бы даже испуганные, невольно припоминая все свои отступления от заповедей Великого Духа.
И наконец…
– Идёт! Идёт! – пронеслась долгожданная весть.
Твердислав, Фатима и другие из старших вышли встретить почтенного Наставника к остаткам Ближнего Вала.
Из‑за поворота дороги появилась невысокая человеческая фигурка, облачённая в простой серый плащ, и сердце у Твердислава сжалось – Учитель казался таким слабым, таким хрупким, таким незащищённым перед бедами и тревогами этого жестокого мира. Он брёл, тяжело опираясь на длинный посох, преподнесенный ему всем кланом. (Твердислав вспомнил, как искали по всем окрестностям дивное и редкое папридоево дерево, как нашли и долго, осторожно отделяли от него одну из ветвей, так, чтобы не погубить сам ствол, а потом чуть ли не каждый в клане приложил к посоху руку. Он весь, сверху донизу, покрыт был искусной резьбой; Учитель даже прослезился, когда ему торжественно преподнесли подарок. И сказал: «У меня теперь есть сила, превыше всякой ведуньей!») Глаза у вожака чуть увлажнились. Твердислав ничего не мог поделать с собой. Он любил Учителя. И никогда даже не пытался понять, отчего же Учитель со всей своей исполинской силой не сметёт с лица земли раз и навсегда всю ведунью нечисть? Вождю клана хватало простого и немудрёного объяснения – так устроено Великим Духом.
Серая широкополая шляпа, защищавшая Учителя от палящего летнего солнца, надвинута была низко, по всегдашнему его обыкновению. Когда до молчаливой шеренги встречающих осталось шагов десять, Учитель наконец поднял голову. Обвёл всех своими удивительными, ярко‑синими глазами – и улыбнулся. Возле глаз собрались тонкие морщинки.
– Ну, здравствуйте, мои хорошие!
Все как один склонились перед Наставником.
– Будет вам поясницу разрабатывать. – Учитель с шуточным возмущением покачал головой. – И так вон все какие гибкие да крепкие. Что, трудно «здравствуй» сказать?
– Здрасть! – тотчас же отозвался дружный хор.
– Вот так‑то оно лучше, – улыбнулся Учитель. – Ну, встретили? Потешились? Ведите теперь к дому да сказывайте своё дело!
– Фатима! – коротко распорядился Твердислав. Рассказывать про болести – это девчоночье дело. О войне и о потерях он будет говорить сам, если, конечно, сочтёт нужным. На нём, Твердиславе, долг перед Гарни и Тарни. И он обязан заплатить его прежде, чем наступит следующее лето, когда сверху, с небес, за ним спустится Летучий Корабль. Учителю про эти планы говорить никак не следует. Нечего и рассчитывать, что он такое одобрит.