Размышления над первой книгой Исповеди Августина

У нас принято именовать Августина «блаженным». Это началось века с XVI, когда в православной Руси не решались именовать Августина святым, зная, каким авторитетом он обладает у католиков. Однако, Августин – святой единой Церкви и умер он более, чем за 600 лет до разделения церквей. Напомним, что V Вселенский собор 553 года составил список из 12 отцов Церкви, творения которых составляют основу церковного Предания. Наряду с Василием Великим, Григорием Богословом, Григорием Нисским и Иоанном Златоустом в нем названы Амвросий Медиоланский и Августин Гиппонский. В «Изборнике» Святослава 1073 года – первое русскозычное (на древнерусском) цитирование Августина – там он назван «святой Оугустин». Среди старообрядцев Августин иненуется «святым», а не блаженным. В греческой церкви он именуется Agios – Святой. Святой епископ именуется «святителем». На английском, французском, немецком Августин – святой. Поэтому мы сочли возможным отказаться от этого половичнатого титула «блаженный» и именуем Августина как и других святых епископов «святителем».

Книга озаглавлена Confessiones. Это множественное число существительного confessio – признание, исповедание веры, исповедь. Возможно, вернее было бы перевести во множественном числе – «Исповедания», вкладывая в это название всю многозначность, которая присутствует в латинском слове. Кстати, первый русский перевод Confessiones Августина, сделанный в XVIII веке, так и был озаглавлен – «Исповеданья».

Перевод, сделанный в XVIII веке и озаглавленный «Исповедания» не доступен для массового читателя и хранится в Музее книги РГБ.

В издании указано, что это перевод, сделанный Киевской Духовной академией, но приведенный к современным нормам русского языка. В этом пересказе много неточностей.

Августин начинает свою «Исповедь» двумя цитатами из Псалтыри. Первая цитата – Пс. 144,3. Августин цитирует старый латинский перевод Библии, в котором ветхозаветные книги переведены с Септуагинты. Для лучшего понимания того, какой же текст цитирует Августин, мы будем обращаться к русскому переводу книг Септуагинты, сделанному в начале XX века Юнгеровым. Этот стих в переводе Юнгерова звучит так: «Велик Ты, Господи, и весьма славен».

«Вéлiй Госпóдь нáшъ, и вéлiя крѣ́пость егó, и рáзума егó нѣ́сть числá». Пс. 146, 5. Церковнославянский перевод, сделанный тоже с Септуагинты, ближе к тому латинскому тексту, который цитирует Августин, чем перевод Юнгерова.

«… Бог гордым противится, смиренным же дает благодать». 1 Пет., 5, 5 и Иак. 4.6.

Подлинное удовольствие, дающее истинную радость, Августин считает целью человеческой жизни. И истинную радость дает только общение с Богом. Вот как он пишет об этом в «Христианской науке»: «Впрочем, выражение „радоваться“ может означать почти то же, что и выражение „пользоваться с удовольствием“. Ибо, если предмет, который мы любим, доступен нам, то он обязательно приносит с собою и удовольствие. Если ты не смотришь на удовольствие, как на цель, и относишь его к предмету, на котором должно постоянно останавливаться, то в таком случае ты скорее не радуешься, а пользуешься удовольствием, употребляя оное как средство к чему-либо. Если же, напротив, привязываешься и останавливаешься на самом удовольствии, так что в нем именно полагаешь цель своих отрад, то ты в собственном смысле и действительно радуешься. Такое понятие о радовании нигде не должно осуществляться, кроме Св. Троицы, потому что Она одна есть Добро высочайшее и неизменяемое». Христианская наука. I, 37.

Латинский глагол invoco означает одновременно и «призывать», и «взывать» и «называть». В русском переводе библейских текстов, которые вставляет в свою Исповедь Августин, это слово переводится в основном как «взывать». Но Августин скорее имеет в виду «призывать внутрь», о чем он далее подробно рассуждает.

Рим., 10, 14. «Но как призывать Того, в Кого не уверовали? как веровать в Того, о Ком не слыхали? как слышать без проповедующего?»

Пс. 21, 27. «Да едят убогие и насытятся, и восхвалят Господа ищущие Его, живы будут сердца их в век века».

…per humanitatem Filii tui – через человечество (человечность, человеческую природу) Сына Твоего.

Вероятно, «Благовестник» – это собирательный образ и обобщение, имеющее в виду всю проповедь Церкви, начиная с Христа и апостолов, включая и ярчайшего современника Августина – свт. Амвросия Медиоланского, который и крестил самого Августина.

Часто цитируя Библию, Августин стремится подражать звучанию библейского стиха, и прежде всего звучанию псалмов. Главы «Исповеди» можно петь так же, как псалмы.

Пс. 138, 8. «Взойду ли на небо – Ты там, сойду ли в ад – Ты там пребываешь».

Рим., 11, 36. «Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь».

Имеется в виду, что, если Бог, как сказано в Библии, наполняет собой небо и землю, весь сотворенный мир, то человек, призывающий Бога, должен находиться вне этого мира, так как в противном случае, Бог его уже наполняет, как и весь созданный мир.

Иерем., 23, 24. «Может ли кто скрыться в тайных местах, чтобы я не видел его? говорит Господь. Не я ли наполняю небо и землю? говорит Господь».

Иоиль, 2, 28. «И будетъ послѣ сего: и изолью отъ Духа Моего на всякую плоть, и будутъ пророчествовать сыны ваши и дочери ваши, и старцы ваши увидятъ сны, и юноши ваши увидятъ видѣнія».

Бог соберет народ Свой: «И поднимет знамя народам, и соберет погибших Израильтян, и разсеянных Иудеев соберет от четырех концев земли». Ис., 11,12.

Эту главу Исповеди можно сопоставить с одной из глав «Эннеад» Плотина, которые были очень модными во времена Августина среди интеллектуалов Римской империи, и которые Августин очень высоко ценил. «Начало же, поскольку Оно не имеет ничего прежде себя, не имеет и ничего иного, в чем Оно было бы; но поскольку нет ничего, в чем Оно было бы, а другие вещи существуют в предшествующих вещах, то Начало охватывает все иные вещи. Но, охватывая их, Оно не распыляется в них; Оно обладает ими, но они Им не обладают. Но, конечно, если Оно обладает и не есть то, чем Оно обладает, то нет ничего, в чем бы Его не было, ибо если Его нет в чем-то, то оно Им не обладает. Но если вещи не обладают Им, то Его нет в них, так что Оно есть и не есть в вещах; Оно не есть, потому что ничем не объемлется, но поскольку Оно от всего свободно, ничто не мешает Ему быть где бы то ни было. Поскольку, с одной стороны, если бы было препятствие [для Его вездеприсутствия], Оно было бы ограничено чем-то иным, и следующее за Ним было бы лишено участия в Нем; Бог, тогда, простирался бы вплоть до чего-то и не был бы независим от бытия, но рабствовал бы тому, что после Него.». Эннеады, 5,5,9. Перевод Т. Г.Сидаша.

Пс. 17, 32. «Ибо кто Бог, кроме Господа? Или кто Бог, кроме Бога нашего?»

Старый латинский перевод книги Иова, который здесь цитирует Августин, сильно отличается от Септуагинты. В переводе Юнгерова (Септуагинта) – «Он делает ветхими горы, так что не узнают (их)». В церковнославянском переводе «Обетшаяй горы, но не ведят». В синодальном переводе – «Он передвигает горы, и не узнаю́т их» (Иов, 9, 5).

По всей видимости Августин здесь цитирует книгу Бытия. Синодальный перевод подчеркивает, что Бог и раскаялся и скорбел, но этот перевод отличается от Септуагинты, с которой делался старый латинский перевод, используемый Августином. Быт. 6, 6. «и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем». (Синодальный перевод). «И помыслил Бог, что сотворил человека на земле, и размыслил» (Перевод Юнгерова).

Лк. 15, 7. «Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии».

Мф., 25, 27. «посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью».

Лк. 10, 35. «а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе».

Пс. 34, 3. «Обнажи меч и стань преградою против гонителей моих, скажи душе моей: Я – спасение твое».

Пс. 18, 13—14.

Пс. 115, 1. «Я веровал, посему и говорил: я весьма смирился». (Перевод Юнгерова)

Пс., 31, 5 «Беззаконие мое я познал и греха моего я не скрыл, сказал: „исповедуюсь Господу в беззаконии моем“, и Ты простил нечестие сердца моего». (Перевод Юнгерова)

Иов, 9, 1—3. «И отвечал Иов и сказал: «Поистине знаю, что так, ибо как будет правым человек пред Господом? Если захочет он судиться с Ним, то Он не послушает его и не ответит ему ни на одно из тысячи слов его».

Пс. 26, 12. «Не предай меня на волю притеснителей моих, ибо восстали на меня свидетели неправедные, и солгала неправда себе самой». (Перевод Юнгерова). В синодальном переводе этот текст звучит иначе: «Не предавай меня на произвол врагам моим, ибо восстали на меня свидетели лживые и дышат злобою».

Пс. 129, 3. «Если беззакония будешь усматривать, Господи, Господи, кто устоит? Ибо у Тебя (лишь) очищение». (Перевод Юнгерова)

Бт., 18,27. «И сказалъ Авраамъ въ отвѣтъ: нынѣ я началъ говорить Господу моему, я – земля и пепелъ».

Пс. 2, 4. «Живущий на небесах посмеется над ними, и Господь унизит их».

Мих., 7, 19. «Онъ обратитъ и ущедритъ насъ, и погрузитъ неправды наши и ввергнетъ въ глубины морскія всѣ грѣхи наши». Синодальный перевод: «Он опять умилосердится над нами, изгладит беззакония наши. Ты ввергнешь в пучину морскую все грехи наши».

«Et susceperint me» – видимо, Августин здесь имеет в виду древнеримский обряд признания новорожденного ребёнка отцом. Ребенка клали перед отцом на землю, и если тот поднимал его, то тем самым признавал свое отцовство и право ребенка быть членом семьи. То есть здесь Августин имеет в виду, что Бог признал его и дал право считаться одним из детей Божиих. Suscipio – поднимать новорождённого с земли (обряд признания ребёнка своим), т.е. признавать, принимать. Вот как описывает рождение ребенка в древнем Риме М. Е.Сергеенко: «Рождение ребенка было праздником, о котором оповещали всех соседей венки, повешенные на дверях. Отец поднимал младенца, которого клали перед ним на землю; это значило, что он признавал его своим законным ребенком. А он мог отвергнуть его, и тогда новорожденного выбрасывали. С этим жестоким обычаем боролись еще христианские писатели, и Минуций Феликс указывает на него, как на одно из преступлений, которое в языческой среде таковым не почиталось: „Вы иногда выбрасываете ваших сыновей зверям и птицам, а иногда предаете жалостной смерти через удавление“ (Octav. 30. 2). Только при Александре Севере /то есть всего за сто лет до рождения Августина – А.Н./ выбрасывание детей было объявлено преступлением, которое приравнивалось к убийству. Право выбросить ребенка, продать его или даже убить целиком принадлежало отцу; – „нет людей, которые обладали бы такой властью над своими детьми, какой обладаем мы“ (Gaius, I. 55). … Давший жизнь имел право ею и распоряжаться: известная формула – „я тебя породил, я тебя и убью“ – развилась в логическом уме римлянина в систему обоснованного права, именовавшегося „отцовской властью“ (patria potestas). Это было нечто незыблемое, освященное природой и законом. … Ребенка, которого „поднял“ отец, купали, заворачивали в пеленки и укладывали в колыбель. … В старых и старозаветных римских семьях новорожденного кормила мать; так было в доме у Катона (Plut. Cato mai, 20). Фаворин, друг Плутарха и Фронтона, произнес целую речь в защиту обычая, при котором „мать целиком остается матерью своего ребенка… и не разрывает тех уз любви, которые соединяют детей и родителей“, поручая ребенка кормилице, „обычно рабыне, чужестранке, злой, безобразной, бесстыдной пьянице“ (Gell. XII. 1). На саркофагах с изображениями сцен из детской жизни мы часто увидим мать, кормящую ребенка. Обычай брать для новорожденного кормилицу стал, однако, к концу республики очень распространенным; Цицерон по крайней мере пишет, что его современники „всасывают заблуждения с молоком кормилицы“ (не матери – Tusc. III. 1. 2). Кормилицы упоминаются в ряде надписей; иногда кормилица с гордостью сообщает, кто были ее вскормленниками: у семи правнуков Веспасиана была кормилицей Тация (CIL. VI. 8942). Кормилица часто оставалась в доме и после того, как ее питомец подрос (Iuv. 14. 208 и схолия к этому месту). Она забавляет его, болтает с ним, рассказывает ему сказки, которые вызывают пренебрежительную усмешку в образованных кругах – „старушечьи россказни“ (Cic. de nat. deor. III. 5. 12; Tib. I. 3. 84; Hor. sat. II. 6. 77), и которые были бы кладом для современного этнографа. Эта рабыня или отпущенница, преданная, любящая, сроднившаяся с ребенком, который вырос на ее руках, постепенно превращалась из служанки в своего человека, жившего радостями и печалями семьи». М.Е.Сергиенко. Жизнь древнего Рима. Глава 8 «Дети».

Отсюда и некоторое принижение значения родителей, которые только родили плоть. Истинный же Отец – Бог.

Августин здесь использует похожие слова для обозначений действий над новорожденным отца – suscipio (поднимать с земли, поддерживать, принимать, допускать) и матери – excipio (встречать, принимать, давать убежище).

В коротком фрагменте (3 предложения) Августин 7 раз повторяет слово «давать» и производные от него (латинской глагол do – давать, подавать, даровать).

2 Црст., 23, 5 Церковнославнский перевод: «я́ко всé спасéнiе моé и всé хотѣ́нiе во Гóсподѣ, я́ко не и́мать прозя́бнути беззакóнный». Синодальный перевод: «Не так ли исходит от Него все спасение мое и все хотение мое?»

Августин называл себя и карфагенянином – пунийцем. И во времена Августина возрожденный Карфаген был вторым по величине и значению городом Западной Римской Империи.

Здесь «ЕСТЬ» в смысле «обладаешь бытием», «бытийствуешь».