Разлюбовь, или Злое золото неба - стр. 3
– Ох, Ева, Ева, – сказал я и сел с ней рядом. – Плюнь на все, перестань слезы лить… Ну-ну, Ева, перестань! Он скоро отслужит и приедет к тебе, а я буду шофёром на вашей свадьбе… Ну не шофёром, а этим, как его…
И тут сквозь слезы она сказала, что боится, боится, боится, и впору бежать, куда глаза глядят, из этой Москвы.
– Боишься? Чего боишься? – не понял я.
И тогда она рассказала, что за вами следят, что, когда вы в институте, кто-то бывает у вас в доме и что-то ищет, что ты не подаешь виду, но шарахаешься от каждого скрипа, и все это длится уже вторую неделю.
Весь мой кайф, равно как и меломанский настрой, испарились в мгновение ока.
– Чего ж молчали? – только и сказал я.
Она пожала плечами и встала с бортика ванны, пряча красное набрякшее лицо:
– Дайте умоюсь.
Я пропустил Еву к воде и, глядя на ее длинную узкую спину с выступающими лопатками, спросил:
– Ключи не теряли?
– Как же не теряли! Вы же сами и заказывали.
Теперь я вспомнил. Как раз недели две назад ты потеряла всю связку, и я ездил в металлоремонт к Савеловскому вокзалу заказывать два хитрых английских ключа. Мастер еще, помню, гнал, что таких заготовок днем с огнем не сыщешь, мол, заказывает он их чуть ли не в Италии, так что пришлось заплатить ему вдвое.
– Чего у вас можно искать? – тупо спросил я, испытывая колоссальный соблазн сунуть голову под холодную воду.
– А я знаю?
Она умылась, взяла полотенце и ушла спать. И ведь уснет! А я оделся и двинул на улицу, в снегопад и спасительную прохладу. Что за дела? Что за таинственные движения? До рассвета я бродил по округе, трезвея и помаленьку проникаясь новостью, то и дело пил кофе у круглосуточных палаток и отбояривался от компаний, которые поздравляли меня с Новым годом, наливали выпить и звали с собой. К семи вечера мне надо было на тренировку, поэтому с выпивкой следовало притормозить. Я и притормаживал.
За вами следят. Если это не досужие домыслы Евы, то хотелось бы знать, кто следит и зачем? Да нет, Ева – девчонка адекватная, нервы у нее в большом порядке, и жизнь она воспринимает в масштабе 1:1. Если говорит, что следят, значит, следят. Кто? Зачем? Обыскивают хату, шарят под обоями, следят… Найду и урою, а если надо, своих пацанов подключу.
У меня была группа бойцов, которых я натаскивал по рукопашному бою в спортзале 206-й школы, что у платформы «Гражданская». Эту работу с рук на руки передал мне Мишка Хемлин перед своим отъездом на ПМЖ в Тель-Авив. Восемь тренировок в месяц по два с половиной часа составляли последнее время основу моего прожиточного минимума, и я частенько вспоминал Мишку добрым словом. Дважды в неделю я сидел в палатке на Митинском радиорынке: отдавал и принимал б/у «железо», комплектующие, мобильники, «цифру» и прочий сопутствующий товар. Честно говоря, и то и другое мне изрядно поднадоело, но никакой более козырной работы пока не подворачивалось. В разных журналах с большим трудом я опубликовал несколько рассказов, гонораров едва хватило на пиво, а триллеров я писать не умею, так что надежды на то, что с помощью литературного труда удастся что-то заработать, даже не брезжило. Правда, Генка Лунберг, с которым мы на первом курсе состряпали десяток сценариев, говорил, что все равно пристроит не один, так другой, а это, мол, хорошие бабки, но пока ничего не пристраивалось. Ладно, поживем – увидим.