Разбитый шар - стр. 30

– Не больно по камням идти? – спросил он.

– Здесь все босиком ходят, – ответила она.

И споткнулась, а он подхватил ее.

– Осторожней, – сказала она.

– А что?

Он оставил ее руку в своей.

– Кажется, я напилась.

– Мне тоже так кажется, – подтвердил он. – Кажется, мы оба напились.

Лежа на кровати с закрытыми глазами, Пэт спросила:

– Мы ведь тогда остались там на ночь? А свет уже был?

– Нет, – вспомнил он. – Все еще где-то коротило.

Проводку он починил на следующий день.

– Мы занимались любовью в ту ночь?

– Еще как занимались, – сказал он.

Она, чуть приподнявшись, потянулась за сигаретой.

– Куда же все это ушло?

– Ты виновата. И я виноват.

– Никто не виноват, – прошептала она.

Он взял у нее сигарету, которая, еще немного, и выпала бы у нее из пальцев на одеяло.

– Спасибо, – сказала она.

– А помнишь эту забегаловку в Тендерлойне[30]? – вспомнил он.

– Где мы ели стоя? – подхватила она. – Потому что у них не было ни стульев, ни табуреток? Только стойка. Там еще портовые грузчики обедали – со складов и доков.

Она смолкла.

Ему вспомнились разные места, где они бывали. Магазинчик старых пластинок на Эдди-стрит, где старик-продавец суетливо разыскивал нужные альбомы, перезабыв, где у него что лежит, но при этом назубок зная сами записи. И те вечера, когда они, зажав в руках билеты на стоячие места, наперегонки с другими взбегали этаж за этажом вверх по лестнице оперного театра «Памяти войны», чтобы первыми добраться до перил.

И тот день, когда они привезли фейерверки для детей. Это было незаконно. Они купили их в Сан-Хосе. Потом ехали ранним утром по улицам Сан-Франциско в машине, полной огненных хлопушек – колес, фонтанов, вишневых бомб – и раздавали их встречным детям. Все кончилось полицейским участком.

– Да, мы тогда им попались, – сказал он.

– Кому – им?

– Полиции. За петарды.

– Ах, да, – вспомнила она.

Он наклонился и поцеловал ее. Она не сопротивлялась – чуть повернулась к нему, подтянув колени и спрятав голову между рук. Ее волосы рассыпались на плечи, и он мягко убрал их с ее лица, с глаз.

– Может быть, я останусь, – сказал он. – Можно?

Помолчав, она согласилась:

– Хорошо.

– Я люблю тебя, – произнес он.

Он приподнял ее. Она не противилась, но и не проявляла никаких признаков жизни, как будто спала крепким сном.

– Ты это знаешь? – спросил он.

– Да, – прошептала она.

– Но я для тебя не пара.

– Да.

– А кто пара?

Она не ответила. Ее волосы слегка касались его запястья. Он снова поцеловал ее. Ее губы подались, и он ощутил ее зубы – крепкие, разжатые, и ее дыхание.

– Нет, – выдохнула она, – давай лучше не будем.