Разбитый шар - стр. 23

– Зачем это я ему? Тазик небось подержать. Ну, когда голову отрубать будет.

– Пока, – отрезал Джим и повесил трубку. На этот раз первым прервал связь он.

Пэт вернулась из ванной. Она занималась волосами, укладывала их на ночь.

– Ты что, позвал его сюда? – Похоже, она немного отошла, голос был спокойнее. – Уже почти час ночи.

– Это не я придумал, – сказал он. – Хейнз тоже приедет. Оба приедут.

– Теперь послушай меня. Вот что ты должен им сказать. Я придумала, пока ты разговаривал.

– Опять сглаживаешь.

– Конечно, ты должен признаться в том, что остановился посреди рекламы – они это слышали, спорить не надо. Но вот почему ты сделал это – тебе пришло в голову, что многим ведущим, например Артуру Годфри[22] и Стиву Аллену[23], и прочим – удалось добиться успеха тем, что…

– Ладно, – сказал он. – Я так и скажу Шарпштайну, Хейнзу и Посину. Скажу, что хотел стать вторым Генри Морганом[24]. Помнишь его?

– Помню, – сказала она.

– Тяжко. Так и уносит в воспоминания.

– Генри Морган сейчас на телевидении, в «Шоу Гарри Мура»[25]. Каждую неделю.

– Да какая разница. – Джим пожал плечами. – Мне нечего им сказать. Нужно просто пережить, прости, что разборка будет тут, у тебя. Не я предложил.

Она постояла в раздумье. Потом вернулась в ванную и снова занялась волосами. Джим помнил этот еженощный ритуал. Металлические заколки, тряпочки, запах шампуня и лосьона для завивки, флакончики, ватные подушечки.

Стоя спиной к нему, она спросила:

– Можно задать тебе вопрос?

– Задавай, – ответил он.

Она методично работала руками, поднимая волосы, разделяя их, перебирая и укладывая.

– Хочешь, я брошу эту работу? Тебе было бы легче, если бы я ушла со станции?

– Теперь уж поздно.

– А я могла бы. – Она повернулась к нему. – Я много над этим раздумывала. Могла бы – чем бы это ни обернулось.

Ему нечего было ответить. Он сидел на диване и ждал Боба Посина с Хейнзом.

– Понимаешь, о чем я? – спросила она.

– Конечно, понимаю: ты хочешь замуж. Все ведь хотят. Но на этот раз ты уж не дай маху. Своди его к доктору Макинтошу, пусть обследуется.

Ничего отвратительнее и злее он придумать не мог.

– Я и так в нем уверена, – ответила Пэт.

Хейнз на несколько минут опередил Боба Посина. Это был маленький человечек довольно изящного телосложения, седой как лунь, с тонким, как будто целлулоидным, бескостным носом. Ему было за шестьдесят. На тыльных сторонах рук выступали синие надувшиеся вены. Его кожа была испещрена старческими пятнышками. Он вошел, пошаркивая, как и положено почтенному профессионалу.

– Добрый вечер, – поприветствовал Хейнз Патрицию.