Разбитый шар - стр. 13
Он представил себе диктора из Канзас-Сити с широкой пустой улыбкой – с отвисшим подбородком и бессмысленно растянутыми губами. Искренняя интонация… Вера в полную чушь собачью. Ухмыляющаяся, пустая рожа из павильона смеха – несет бред и верит в него, несет и верит! Он протянул руку, чтобы поднять звукосниматель с пластинки.
– Ха-ха-ха, родненькие, – прорыдал голос, – это так, ха-ха: Полоумный Люк принимает старенькие о-хо-хо-нюшки и сразу же сажает вас в хи-хикушки, ха-ха!
«Ха-ха», – передразнил он про себя диктора, останавливая диск. Пальцы соскользнули, и звукосниматель проехался по мягкой пластмассовой поверхности; алмазная игла прорезала линию от наружного ободка к «яблоку». Ну вот. Диск был испорчен. Авария на производстве, сказал он про себя, слушая яростный грохот: игла продолжала терзать и кромсать этикетку, белые клочки ее посыпались на него и во все стороны.
3
Боб Посин был так рад заполучить в клиенты Полоумного Люка, что тем же вечером даром отдал одну ценную грампластинку фонотеки радиостанции «КОИФ», лежавшую у него дома.
– Я с удовольствием заплачу вам за нее десять баксов, – сказал Тони Вакуххи, сверяя номер на «яблоке» пластинки с листком бумаги, который он принес с собой. – Все равно не для себя беру, на кой мне эта классика! Это ведь для клиента. Все одно – продавать. В общем, нечестно как-то получается.
Тони зарабатывал на жизнь посредничеством, он был человеком светским, носил строгий деловой костюм, волосы зачесывал назад и смазывал бриолином, а синеющий подбородок припудривал. Делами Тони занимался по вечерам. Яркий блеск его хитиновых глаз притух и смягчился по случаю такого замечательного приобретения.
– Она досталась мне даром. Берите, – сказал Боб Посин и вложил пластинку в конверт, а затем в пакет.
Пластинка была пыльная и заезженная, ее проигрывали почти каждый воскресный вечер в программе на итальянском языке. Это была древняя запись «Che Gelida Manina»[8] в исполнении Джильи[9], фирмы «Виктор».
– Ну тогда лады, – согласился Вакуххи.
– Лады, – отозвался Боб Посин. У него было приподнятое настроение. – Как там Фисба?
– Ну и девчонка, скажу я вам! – ответил Тони.
Бобу Посину захотелось, чтобы в его торжестве участвовала и Фисба.
– Вы не знаете, что она делает сегодня вечером?
– Да поет она сегодня, в «Персиковой чаше»[10]. Хотите заехать? Можно к ней заглянуть. Правда, у меня дела, так что мне придется вас там оставить.
– Подождите, я рубашку сменю.
Он снял рубашку и извлек из комода чистую – розовую, с иголочки, ни разу не ношенную. Случай ведь особый.