Раз, два – пряжку застегни - стр. 3
С губ мисс Сил, казалось, был готов сорваться протест: «Но это же не ваш зуб!» Вместо этого она покорно сказала:
– Думаю, вы правы. И мистер Морли очень аккуратен и осторожен, он никогда никому не причинил боли.
Заседание совета директоров завершилось. Все прошло гладко. Доклад был хорош, практически безупречен. Однако чуткий мистер Самюэль Розерстайн ощутил нечто, некую несообразность в поведении председателя. Пару раз в его речи проскальзывала чрезмерная сухость, даже резкость, к которой ситуация не располагала вовсе.
Возможно, какая-то скрытая тревога? Но скрытая тревога – и Алистер Блант? Это не укладывалось в голове мистера Розерстайна. Мистер Блант был лишен эмоций. Он был воплощением выдержки. Британцем до мозга костей.
Конечно, это могла быть и печень… Она время от времени беспокоила мистера Розерстайна, но он никогда не слышал, чтобы на печень жаловался Алистер. Его здоровье было таким же крепким, как и его разум, как и его финансовая хватка. Нет, никакой позы, никакого «пышущего здоровья» напоказ. Алистер Блант был просто здоровым человеком.
Но какая-то несообразность все же имела место. Пару раз председатель совета безотчетно провел рукой по лицу. Он сидел, подпирая подбородок руками. Раньше Блант так себя не вел. И еще – пару раз он позволил себе некую отстраненность, даже рассеянность.
Они вышли из конференц-зала и спустились по лестнице.
– Вас подвезти? – спросил Розерстайн.
Алистер Блант улыбнулся и покачал головой:
– Меня ждет машина. – Он взглянул на часы. – Я не вернусь в Сити[3].
И после паузы добавил:
– У меня назначен визит к дантисту.
Загадка разрешилась.
Эркюль Пуаро вышел из такси, заплатил водителю и позвонил в звонок дома 58 по Куин-Шарлотт-стрит.
Некоторое время спустя дверь открыл мальчик в униформе портье. Он был рыжим, конопатым и выглядел очень серьезно.
– Мистер Морли? – осведомился Пуаро в наивной надежде, что того куда-то вызвали, что он внезапно приболел, что он не принимает сегодня… Напрасно. Портье сделал шаг назад, Эркюль Пуаро – шаг вперед, и дверь захлопнулась за ним, бесшумно и беспощадно напоминая о неизбежном.
Мальчик спросил:
– Ваше имя, пожалуйста.
Пуаро назвался, правая дверь прихожей открылась, и он вошел в приемную.
Приемная была обставлена неброско, но со вкусом, однако Эркюлю Пуаро она показалась несказанно мрачной. На полированном столике в стиле «шератон»[4] (копия) были аккуратно разложены газеты и журналы. На серванте в стиле «хэпплуайт»[5] (тоже копия) расположились два канделябра шеффилдского серебра[6] и декоративная сервизная вазочка-«этажерка». На каминной полке – бронзовые часы и две бронзовые вазы. Окна завешены гардинами голубого бархата, кресла обтянуты обивкой в стиле короля Якова – с иволгами и цветами