Райский уголок - стр. 7
Во время перерыва на кофе в тот первый день, когда все забавлялись с новомодными щипцами для завивки «Чокнутая крошка» сестры Хилари и накручивали себе локоны в стиле Фэрры Фосетт[3], Матрона внезапно объявила, что видела, как Гордон Бэнкс[4] мыл свой «форд гранада» в резиновых перчатках, и что она после этого потеряла к нему всякое уважение.
Остальные тут же напустились на нее.
– А почему мистер Бэнкс не должен носить резиновые перчатки?
Даже Миранда, у которой вообще-то был первый рабочий день, встряла с замечанием, что это прекрасно, что Гордон Бэнкс сам моет свою машину, а не заставляет свою жену корячиться. Я удивилась, как это Миранда осмелилась ополчиться на свою наставницу. И хотя мне не было никакого дела до резиновых перчаток, я вынуждена была внести свою лепту и потому сказала «Верно», сдержанно – беспроигрышный вариант, ни к чему не обязывающий.
Матрона сказала, что мы так разволновались, будто это был настоящий Гордон Бэнкс.
– Так и есть, – подтвердила одна из сестер.
– Вовсе нет, – возразила Матрона.
– Нет, да, – горячилась другая сестра.
– Разве? – усмехнулась Матрона.
И все сидевшие за столом рассмеялись.
У каждой сестры были свои закидоны – не могу перечислить здесь все (и сестер, и их причуды), на это потребовалась бы целая глава, – но в тот день меня потрясла сестра Хилари, которая пила кофе через соломинку, и сестра Салли-Энн, которая была непреклонно стеснительна и общалась исключительно посредством невнятного мычания, которое остальные, кажется, вполне понимали. Позже я узнала, что у Хилари необычайно пористые зубы, которые легко окрашиваются, а у Салли-Энн родились дети-близняшки, которых она назвала в честь братьев-жокеев Пола и Элвина Шокемоле, и их усыновила пара из Шотландии. Знай я это раньше, отнеслась бы к ней добрее. Еще была сестра Гвен, имеющая сестринский диплом высшей квалификации в гериатрии. Сестра Гвен придерживалась главного принципа: пациент должен быть доволен и счастлив, но необязательно жив. Речь ее состояла исключительно из богохульства, именно тогда я впервые осознала, насколько агрессивно может звучать брань.
Сестра Эйлин была милой, с какой стороны ни посмотри, и двигалась очень грациозно. Закуривая, она изящно склоняла голову набок и выпускала клубы дыма, беспрерывно затягиваясь. И еще она терпеть не могла перья.
И наконец, сестра Ди-Анна, казавшаяся абсолютно нормальной. Приятный голос, медового оттенка волосы, и она пела «Приведите меня домой, проселочные дороги»[5], когда занималась делами. Звали ее Диана, но она произносила это как Ди-Анна. Если бы я написала просто Диана, вы бы мысленно произнесли неправильно. Так что вот это Ди-Анна довольно важно. Почему-то. Она была такой нормальной, что я заподозрила, что она наверняка что-то скрывает, – может, в прошлом совершила преступление или пережила любовную драму.