Райский сад - стр. 24
– Пейзаж есть пейзаж. И делать с ним ничего не надо. И «Прадо» есть «Прадо», – сказал Дэвид.
– Существует только то, что мы видим, – сказала она. – И я не хочу, чтобы я умерла и все исчезло.
– Ты запомнишь каждую милю нашего пути. Желтую землю, и седые горы, и гонимую ветром соломенную сечку, и длинные ряды сосен вдоль дороги. Ты запомнишь все, что видела и что чувствовала, и все это твое. Разве ты не запомнила Ле-Гро-дю-Руа или Эг-Морт и долину Камарг, которую мы исколесили на велосипедах? Все это останется.
– А что будет, когда я умру?
– Тогда не будет тебя.
– Но я не хочу умирать.
– Тогда живи, пока живется. Смотри, слушай и запоминай.
– А если не смогу запомнить?
Он говорил о смерти так, словно она ничего не меняла. Женщина выпила вино и посмотрела на толстые стены с зарешеченными окошками, выходившими на узкую улочку, где никогда не было солнца. А в открытую дверь видна была сводчатая галерея и яркий солнечный свет на стертых булыжниках площади.
– Опасно выходить за пределы своего мирка, – сказала Кэтрин. – Пожалуй, я вернусь в свой, наш мирок, который я выдумала. Я хочу сказать, мы выдумали. Я там пользовалась большим успехом. Прошло всего четыре недели. Вдруг мне опять повезет? Принесли салат, и теперь они не видели ничего, кроме зелени на темном столе да солнца на площади за сводчатой галереей.
– Тебе полегче? – спросил Дэвид.
– Да, – сказала она. – Я так много думала о себе, что снова стала несносной, как художник, у которого в голове только собственный портрет. Это было ужасно. Теперь мне лучше. Надеюсь, все будет хорошо.
Прошел сильный дождь, и жара спала. В затененной жалюзи просторной комнате отеля «Палас» было прохладно. Они вместе легли в глубокую ванну, а потом повернули кран, и стремительный поток воды со всей силой обрушился на их тела. Они растерли друг друга большими полотенцами и забрались в постель. Свежий ветер с моря проникал через ставни и ласкал их тела. Кэтрин лежала, подперев голову руками.
– А что, если мне снова превратиться в мальчика? Это не очень неприятно?
– Ты нравишься мне такая, как есть.
– Так заманчиво. Но наверное, в Испании следует быть осторожнее. Это такая строгая страна.
– Оставайся сама собой.
– А почему у тебя голос меняется, когда ты говоришь мне это? Пожалуй, я решусь.
– Нет. Не теперь.
– Спасибо и на этом. Тогда буду любить тебя как женщина, а уж потом…
– Ты – женщина. Женщина. Моя любимая девочка, Кэтрин.
– Да, я – твоя женщина, и я люблю тебя, люблю, люблю.
– Молчи.
– Не буду. Я – твоя Кэтрин, и я люблю тебя, ну пожалуйста, я люблю тебя всегда, всегда…