Рассказы - стр. 32
Твое окно прикрыто ставнями, и двери на засов. Разодранное небо сыплет снегом, луны почти не видно и мороз крепчает, надо уходить, но не могу, я снова у твоего порога, я к стенке жмусь и напрягаю слух, пытаясь уловить твой голос и рассказ.
– Собаки замолчали, мне страшно, мама… – детский голос. Дочь твоя на тебя похожа, но пахнет молоком и свежим хлебом. Сейчас ты скажешь, что все хорошо…
– Собаки уснули… не надо бояться.
Завывающий ветер стер часть слов и сыпанул в морду колючего снега. А бояться и вправду не надо, я же здесь, я сберегу, от собак, от людей, от себя самого…
– Засыпай, – ты говоришь это дочери, но и я закрываю глаза. И ветер успокаивается как-то сразу и вдруг, проводит холодной рукой по загривку, будто гладит.
– Давным-давно в одной далекой-далекой стране жил-был…
… оборотень…
Свернуться клубком, так теплее, и луна выглянула… боль проклятия по телу, до судороги, до кровавой мути в глазах, до изодранных клыками лап… не впервой, выдержу. Я не зверь… не знаю, кто, но не зверь… и твой голос спасением. Надеждой.
– Он очень хотел увидеть край света и как солнце тонет, чтобы выплыть на другой стороне океана, и дочерей Морского Царя, которые из собственных волос сплетают сети и ловят души погибших моряков…
…и собирают слезы вдов, превращая их в жемчуг… боль почти ушла, зализываю раны и выплавленный кровью снег, не хочу, чтобы ты утром увидела и испугалась.
– А потом он потерял среди всех дорог ту, которая ведет к дому.
– Заблудился?
– Заблудился. Забыл, что значит любить, и заблудился.
…неправда, не забыл. Поэтому я здесь, каждый вечер здесь, за дверью, за порогом, но никогда не переступлю, не осмелюсь… снова луна и снова боль, стискиваю зубы, цепляясь за память… я не уходил, никогда не уходил, я рядом, только тебе не нужно знать… слишком добрая, слишком доверчивая…
Шаги за стеной, кровь на клыках… моя… не надо, не открывай дверь. Не обращай внимания на следы во дворе, на собак, что каждый вечер трусливо замолкают, и на людей, сплетничающих, будто в доме у тебя кошка и та не прижилась.
Я не виноват… я просто не хочу быть зверем… помоги… расскажи мне сказку.
Не прогоняй молчанием.
Пожалуйста.
Перемены
– А я вот что скажу, товарищи! – голос, доносящийся из-за двери был полон энергии. И неймется же им, третий день сидять, а все не успокоятся. Иль четвертый ужо? Банник поскреб бороду, выдрал из колтуна присохший березовый лист – небось с прошлого году остался – и отошел от двери. Слухать этих охальников дале мочи не было… от же люд пошел, ну никакой на них управы, собираються, оруть, а потома шаечки-то пропадають.