Рассказы - стр. 30

Дьявол, Дьявол во мне, он нашептывает, он отворачивает от веры истинной, он склоняет ко тьме неверия.

Я не поддамся.

Верую.

И сомневаюсь.

…remissiónem peccatórum… /оставление грехов /

Я читаю merita[4], громко и ясно.

Я стою спиной к тебе, лицом к людям, но людей не вижу… паства, стадо жадное и нетерпеливое, испуганное и ненавидящее. В рай под хлыстом пастуха? По узкой тропе? А что там, за вратами? Не лавка ли мясника, который прячется под маской Бога? Ведь тот не может быть жесток настолько, как мне видится сейчас?

И что я делаю здесь, среди них? Собственными руками отдаю то, что дороже всего. Отрекаюсь. Во имя веры. А веры нет.

Credo, Domini.

В словах пустота.

– Ведьма! – тонкий детский голосок взлетел к небу. – Ведьма!

…carnis resurrectiónem… /воскресение плоти/

– Ты уверен, что желаешь этого? – Брат Томас хмурится пуще прежнего, скребет брюхо, смотрит недоверчиво. – Совсем не обязательно… ты и без того проявил себя верным сыном Матери нашей Церкви.

– Только пройдя весь путь, можно разрешить сомненья.

Я понял это лишь сейчас, правильно, логично, дойти до конца того единственного пути, который вижу. И то, что ждет меня, страшит, но иначе… иначе я сойду с ума, погибну в спорах с самим собой.

– Я верую, – не знаю, для кого предназначены эти слова, для меня ли, для брата Томаса, но он, чуть подумав, кивает.

Руки дрожат, то ли оттого, что факел неожиданно тяжел, то ли от робости. Я иду к тебе, с огнем и очищением.

… с болью и предательством.

Я иду к тебе со словом Господа и прощением.

…без надежды быть прощенным.

Воскресением души.

…смертью.

… vitam ætérnam. /жизнь вечную/

Я подошел близко, недозволенно близко, но теперь мне нет дела до правил и установлений. Я хочу попрощаться. Вдохнуть последний раз твой запах – кровь, грязь и никакого вереска. Обнять, губами губ коснуться, рукою провести по коже израненной и заглянуть в глаза. В них по-прежнему живо небо… такое, как дóлжно, потерянное, недоступное и чистое…

Я смотрюсь в него и отраженная душа уродлива. А ты прекрасна.

Amen.

Рука сама разжимается, факел падает на хворост, тот в одно мгновенье вспыхивает, вырастая сзади огненной стеной. Зато теперь могу обнять тебя, почти как раньше… а ты закрой глаза, усни, доверчивый мой ангел. Там, за порогом, вспомни обо мне.

Ты спасешься.

Я верую.

Танцуй, Эоли, пляши, Эоли, лети, Эоли, птицей ли, ветром ли, босыми ногами по мостовой. Браслеты скользят по рукам, то вверх, почти слетая с тонких пальцев, то вниз, к локтю, волшебным перезвоном музыки, которая слышна тебе одной, и может быть, немного мне.