Рассказы из Санта-Моники. Андалузские истории - стр. 13
– Боюсь? – с удивлением сказала Анна. – Вот ещё! Уж будь спокоен. Раз у тебя хватило мужества жениться на Клементине, полагаю и я выдержу пару минут в твоей зубоврачебной пыточной!
– В каком смысле, донья Анна? – не понял дантист слов слепой.
Анна сделала вид, что сама его не поняла:
– Ты же женился, Горацио? Верно?
– Да.
– На Клементине Суарез? Что из Асуны?
– Всё так.
Анна всплеснула руками:
– Так что ты морочишь мне голову? Как будто ты не слышал про её мать и других её родственников. Да и про неё саму!
Собиравший инструменты в серебристый медицинский чемоданчик дантист, замер в недоумении.
– Что я должен был слышать? – переспросил он. – Я ничего не понимаю.
– Ладно, сынок, – ответила Моредо, после секундного «размышления». – Тогда забудь. Не моё это дело – вмешиваться в чужие счастливые жизни.
– Нет уж! – настоял Горацио, и в его голосе прозвучала тревога. – Я прошу вас! Что вы имели в виду?
– Ну… – всем своим видом Анна выражала сомнение. – Если бы я не дала обещание падре Паскуале выражаться сдержанно… с тех пор как высказалась при нем по поводу церковного пандуса, на котором едва не сломала шею, то я бы сказала пожёстче. А так, всего лишь замечу, что эта семейка – кусок засохшего под солнцем дерьма! Особенно бабы.
– Донья Анна! Как вы можете?! – возмутился Горацио.
– Ну вот, я же говорила! – Анна досадливо махнула рукой. – Всё, не проси меня больше ни о чем говорить. Я умолкаю. Прости. Иди с миром.
Но уйти Горацио Солер уже не мог.
– Вы что-то знаете? – наклонившись к слепой, пропыхтел он. – Я требую рассказать мне всё, как есть!
– Требуешь? – сдвинула брови Анна.
– Ну, ладно, ладно, – дантист смягчил тон, – Я прошу. Очень вас прошу. И обещаю вам сделать этот зуб бесплатно! Идет?
– Ну, хорошо, – Анна сделала вид, что довольна сделкой, и приступила к делу. – Ты же знаком со своей тёщей?
– Разумеется.
– И как она тебе? В смысле внешности?
– Ну… Не знаю… – Горацио Солер никогда не думал о матери жены в таком плане. Полнотелая, крикливая женщина за пятьдесят, которых полно во всей Андалузии и её окрестностях.
– Страшна, как смертный грех! – помогла ему Анна. – И с возрастом в их семействе в эту сторону меняются все женщины. До единой! Я помню её мать, бабку твоей невесты, а они, как две капли воды похожи. О!..
Анна закатила слепые глаза, как бы вспоминая.
– Она была… э… некрасивой? – с тревогой спросил Горацио.
– Как тебе сказать… – «искала слова» слепая. – Если представить её вывернутой наизнанку, намного хуже не станет. Если бы мне предложили сделаться снова зрячей, но жить в комнате с её портретом, я бы крепко задумалась.