Расплата за предательство - стр. 29

Меня буквально протаскивают через весь дом, и я с грустью отмечаю, что от него ничего не осталось. В смысле…хороших, моих личных воспоминаний нет и будто не было никогда.

Былые нежно-ванильные стены сменили жесткие черные с красным. На месте, где в гостиной я играла со своей маленькой сестренкой — теперь бильярдный стол.

Все действительно изменилось…И чтобы это подчеркнуть, видимо, меня выталкивают на улицу к бассейну, а там…

Чертова. Толпа. Людей.

Накрывает легкая паника. Я не могу сказать точно, но на вскидку здесь человек двадцать мужчин. Только мужчин. Если не считать девчонок, одетых как я, которые носят подносы и кокетничают.

Это и мне надо делать?

Я сжимаю себя руками, озираюсь, не понимаю НИ-ХРЕ-НА, и тут же звучит громогласное:

- А вот и она…моя маленькая лисичка.

Медленно оборачиваюсь к тому самому дивану и вижу Ваню. Он развалился на нем в самом центре, подчеркивая свой статус широко раскрытыми ногами. На его колене сидит какая-то блондинка и с интересом на меня смотрит.

Это больно.

Я знаю, что представляла себе его жену именно такой, но…Нет! Не такой! Я представляла ее нежной и эфемерной, а тут женщина из плоти и кровит, так что да. Это действительно больно.

Я же его люблю…

Люблю…до сих пор так сильно люблю, как тогда любила. И как, наверно, всегда буду любить.

Прости меня, родной…пожалуйста…прости.

- Что же ты там встала? - тихо тянет явно подпитым голосом, - Подойди, дай я тебя представлю своим друзьям.

Не хочу. Я жмусь сильнее, закрываясь руками, и с места не двигаюсь, но со спины меня снова толкают, и это уже неважно кто.

Падаю на пол, больно ударяясь коленями. Это тоже не столь важно, правда. Даже смешки, которые я слышу, пусть и оставляют порезы на и без того израненной душе — плевать.

Самое важное снова и всегда одно: его взгляд.

Жгучий, как перец Чили, яростный, с ненавистью. Он меня им прожигает и припечатывает ухмылкой.

Ему нравится мое положение, знаю. И я это заслужила.

Прости меня, пожалуйста…

- Встань и подойди, а не валяйся на полу в раскорячку, - цедит, - Ты же птица гордая, статная. Не позорь свое имя, Василиса Аристарховна.

Былое бьет хуже пощечины, а уставший ждать «командир» подает кому-то за моей спиной знак, и через мгновение меня на ноги ставят насильно. Подводят тоже насильно.

А я хочу раствориться, исчезнуть.

Я это заслужила.

Настырно звучит в голове, но черт! Как же это унизительно и сложно. Как же это больно…и именно из-за этого, когда звучит очередной холодный приказ «убрать руки», я впервые позволяю себе посмотреть на него с мольбой.

Пожалуйста, не надо.