Расходный материал 2 - стр. 11
Да чего уж душой кривить. Если бы она окончательно и бесповоротно хотела лишить себя возможности колдовать, то давно бы развеяла прах родственниц. Но ведь не развеяла. Спрятала с глаз долой, но не развеяла.
Маша осторожно крутанулась на другой бок. Старый диван предательски заскрипел. И почему она хотя бы его не поменяла, раз уж квартиру оставила старую?
Вопрос был риторическим. Она точно знала почему. Потому что считала каждую копейку. Помощи ждать было неоткуда. Рассчитывать можно было только на саму себя. Если бы не бабкино и материно наследство, она никогда бы не ввязалась в авантюру со вторым ребенком. Деньги Маша тратила крайне аккуратно, даже скупо. Младенец – удовольствие дорогое и вложения в него не окупаются. Никогда. Это ведь не квартира для сдачи в аренду.
До сих пор Маша вполне обоснованно считала больными на всю голову женщин, рожающих детей, не имея финансовой возможности их содержать: приличной заначки или приличного же мужичка под рукой. На что, спрашивается, жить, если у тебя на руках младенец и на работу выйти ты не можешь, папаша чада слился в неизвестном направлении едва получив приятное известие о будущем отцовстве, а родственников, желающих посадить нерадивую мамашу себе на шею, попросту нет? Рожать в такой ситуации – самоубийство. В нашей стране заводить ребенка в одиночку нельзя. Сдохнешь от голода с ним за компанию. Ребенок – бездонная бочка расходов, наличие которой мгновенно опускает материальный уровень семьи ниже плинтуса. Сначала нужно обеспечить надежный тыл в виде платежеспособного мужчины. По крайней мере на первые три года жизни малыша.
Машино положение было немногим лучше. Финансовая подушка безопасности у неё была. Но если завтра бабкина квартира, например, сгорит, а банк, в котором лежат деньги, лопнет, Маша останется ни с чем. А у неё на шее не один ребенок, а два. Дура она набитая. Маша жила в постоянном беспокойстве, тревоге и напряжении. Закрывая вечером глаза думала: прошел день спокойно, ничего страшного не случилось, никто не заболел, и слава Богу. Прожить бы и завтрашний день также. А потом еще и еще один, дотянуть до весны, а там скоро и лето. А потом Ксюше исполнится годик и станет полегче. Последнее было, кстати, полным враньем. Просто нужен был Марии какой-то рубеж, до которого надо дотянуть, после которого станет легче. Сейчас ее жизнь представляла из себя бесконечную круговерть бутылочек с молочной смесью, пакетов с продуктами, грязных колес коляски, сваренных на скорую руку пельменей, рева и обгаженных памперсов. Мир вокруг схлопнулся до размеров квартиры, сетевого продуктового магазина на углу и детской поликлиники. Где-то там, на другой планете, люди ходили в кино, шлялись в выходной по магазинам, ездили в отпуск, пиво пили, в конце концов. У нее же был бесконечный день сурка. Жизнь проносилась мимо, как сбежавшая электричка, а она осталась забытая на перроне. Ночь уже подступила, поездов до утра не предвидится и даже фонари на платформе погасли. Бессилие и безнадега.