Раритет - стр. 11
Жена удивилась и как-то неопределенно ответила: «Отчего не посмотреть? Посмотрю, но попозже…»
«Эх, – огорченно подумал он, – не верит в меня».
Впрочем, вечером, пока он был занят просматриванием какого-то футбольного матча (его ныне основное занятие), жена все-таки рассказ прочитала.
– Ну как? – спросил Исидор безразличным тоном, хотя волновался страшно.
И тут жена его приятно удивила:
– Знаешь, мне понравилось. Я даже… всплакнула в конце.
– Да-а-а?
– Ага, правда. Можешь же, я всегда тебе говорила. Пиши исчо…
– Да какой там «исчо»! Поезд давно ушел, – грустно сказал он.
– И ничего не ушел.
– Да нелепость это, вдруг возобновить, когда на ладан дышишь.
– И ничего не на ладан, – возразила жена, которая в последние годы в разговорах с супругом использовала преимущественно прием эхолалии.
– Это еще более смешно и унизительно, чем пять лет просидеть в первом классе.
– И ничего не пять лет, – зеркально ответила жена. Но потом, видимо, спохватилась и, будучи женщиной интеллигентной добавила: – Нам не дано предугадать…
Похоже, жена и вправду была довольна. Исидор в тот же вечер получил возможность в этом убедиться, ибо, когда они улеглись, он после долгих колебаний решился как бы невзначай тронуть ее за плечо, а она в ответ на этот робкий сигнал, вместо того, чтобы привычно отвернуться, вдруг засопела, и супруг нежданно-негаданно получил доступ к ее телу. Он уже и не помнил, когда это было в последний раз.
***
Наутро Исидор проснулся ни свет, ни заря и, вдохновленный вчерашним успехом, засел за компьютер. Пусть голова его была пуста и в нее не приходила даже самая завалящая идея, пусть не получалось связать отдельные слова в какое-либо осмысленное предложение, но он твердо решил следовать рекомендациям Хемингуэя и выдавать обозначенную тем ежедневную писательскую норму в тысячу слов. О, это было мучительно! Его существо восставало против такого насилия над собственной музой. Как?! Он, поэт, пусть и в прошлом, уподобится железнозадому прозаику и начнет выдавливать из себя случайные слова?! И, тем не менее, Исидор продолжал тюкать пальцем по клавишам, пока, наконец, часа через два сам того не заметив, увлекся сочинением чего-то наподобие сказки в духе ранних Стругацких. Дело пошло веселее и когда жена отогнала его от компьютера, чтобы заняться бессмысленным просмотром случайных постов в фейсбуке, он с удовлетворением отметил, что перевыполнил норму Хэма вдвое. Он даже не стал перечитывать написанное, дабы не убедиться в том, что сегодняшний «урок» представлял собою графоманскую ахинею. Он мучился и мучил эту сказку еще два дня, пока ее не добил. Только тогда перечитал. И снова ничего не мог сказать о достоинствах и недостатках выдавленного из себя текста. «И прекрасно, – вновь повторил он про себя. – Никаких амбиций. Хорошо ли, плохо ли, – главное, что я хоть что-то делаю». У него даже родилась такая максима: