Радужная топь. Ведьма - стр. 21
Якуб, не ожидавший такой вспышки отцова гнева, сперва опешил, отступил, но после этих слов не стерпел:
– Зря ты, отец, с больной головы на здоровую валишь. Не делает Иларий ничего дурного. Но в жизни успел он повидать и нужду, и немилость. И умом не обижен, и силой. И сердце у него доброе, сам знаешь. Много видит Иларий, много понимает, обо всем мы с ним разговариваем. Понятно, о дозволенном. В дела государские я его не пускаю, а он и не просится. Говорим все больше о земле, о народе, о том, как народ бяломястовский защитить. Это сейчас они под твоей сильной рукой, батюшка, а наступит час, когда, кроме меня, калеки, да Илария – никого у них не останется. И часто дело Иларий говорит. Как станет известно, что ты руку Элькину Чернскому душегубу отдаешь, многие от тебя отвернутся. Знаю я наших старших магов. Кто с договором неполного герба, могут и уйти, к Войцеху или Милошу на двор. И ты не удержишь ни золотом, ни силой. Но, помяни мое слово, Иларий останется, потому что поймет, какая страшная нужда тебя на такой шаг толкнула. Вернее мануса Илажки у тебя слуги нет и не будет. Он за тебя, за меня, за Бялое жизни не пожалеет.
Казимеж слушал горячую речь сына и понимал, что зря заподозрил недоброе в Илажи. Как сын ему за эти годы стал Иларий. Все ночь эта проклятущая виновата. Ни единой звезды, все небо затянуло в одночасье сизой теменью. Словно само небо от Влада Чернского пологом закрывается. Растревожил старую память Чернский гость. Болит душа, ноет. И всякий врагом кажется.
– Прости, Якубек. Не в Иларии дело, – выговорил Казимеж. – И про магов наших, и про все остальное знаю. Но за Илажку крепко не держись. Черный князь такого норовистого и синеглазого терпеть на бяломястовском дворе не станет. Убеди мануса – пусть учится голову склонять. Потому что еще не мертв я, но уже не молод. Лет пять-десять, и станет здесь хозяином Чернский Влад. И, если не по душе это Иларию, пусть уходит или учится в ножки падать Кровавому Чернцу. А то погубит вас обоих. И ничего ты сделать не сумеешь. Знает Черный Влад обо всем. Слышал бы ты, Кубусь, как он нынче надо мной куражился…
– Знает обо мне? – В глазах наследника был страх, но сильнее этого страха была горькая обида, которой не мог скрыть Якуб. Казимеж кивнул.
– Знает, как не знать. Скрывали мы ото всех нашу беду, только высшему магу наши хитрости – как открытая книга…
Казимеж бросил взгляд на сына и тотчас отвел глаза: так черен сделался взор Якуба под белым платком. Но Якубек скоро взял себя в руки, опустил взгляд:
– На Эльку одна надежда. Мудрая жена всегда найдет дорожку к мужу, сумеет повернуть все по-своему. А Элька хоть и девчонка совсем, и голова у нее не тем полна, а все-таки бяломястовна.