Раб Петров - стр. 22
– Йонас! Где сын, где Андрюс, говорить с ним хочу! Приведи его, – брат мясника держался вроде бы спокойно, однако его рука выразительно легла на огромный тесак, заткнутый за пояс.
Сзади послышался сдавленный вскрик Иевы; Ядвига поспешно притворила дверь.
– Сын мой ещё отрок; если что нужно от него, ты сначала мне скажи, – хмуро ответил Йонас, не двигаясь с места.
Мясников брат поманил его к себе, однако Ядвига схватилась за отца мёртвой хваткой. Недоставало ещё, чтобы батюшка оказался один на один с рассерженной мясниковой роднёй.
– Здесь говори, – произнёс отец. – Мы – одна семья, от дочери старшей секретов у меня нет!
– Ну, как знаешь! – угроза в голосе собеседника прозвучала весьма отчётливо.
Оказалось, что найденные в развалинах ведьмовского дома изумруды мясник ещё утром поделил пополам и завязал в два платка: один повесил на шею себе, другой – своей дочери. Жене не доверил: баба она была суетная, болтливая, заполошная. С неё станется к соседкам зайти да начать показывать-рассказывать. Вот мясник и решил, что у него да у дочери, которая характером пошла в отца, камешки целее будут. Только вот ближе к вечеру услышал он из комнаты дочери страшный, надсадный кашель. Рванув на себя дверь, мясник увидел ужасную картину: дочь, ещё утром бывшая здоровой, румяной да загорелой девкой-невестой, стала бледна, как снег, с чёрными кругами под глазами… Щёки её ввалились, губы побелели – сейчас походила она более на Агне-ведьму, чем на самое себя. Увидев отца, она замахала руками, тщась что-то сказать, однако тяжкий приступ удушья снова её одолел; из последних сил дочь мясника попыталась снять с шеи крепкий шнур, что связывал узелок с каменьями…
Дрожа от ужаса, мясник кинулся за лекарем, да не далеко убежал: на пороге он согнулся в три погибели от жестокого приступа кашля, и кровь хлынула ему на рубаху. Брат мясника привёл лекаря; однако тот развёл руками: мол, никак скоротечная чахотка отца с дочерью душит – ничего, мол, тут не поделаешь. А какая чахотка, когда вся семья у них здоровее быков пахотных!
– Помирают они, – сухо сказал брат мясника. – Задыхаются, кровь горлом идёт. А у невестки лекарь антонов огонь на руке определил – там, где змея укусила. Вот так, Йонас.
Йонас перекрестился и, немного помолчав, спросил:
– На то воля Божья; так мой-то сын здесь при чём?
– Твой при чём? – выкрикнул брат мясника. – Божья-то Божья, только твой сын ведьмовской камень носит – и ничего ему не делается! На восьмом году чуть не пятнадцатилетним смотрится! Молнии с грозою умеет вызывать! Так пусть твой Андрюс семью брата вылечит, коли хочет грехи матушки своей смыть!