Раб колдуньи - стр. 29
Кстати, я это не придумал ради красного словца. В тот же вечер, когда мы кое-как добрели до имения Акулины, она нам объявила, что теперь будет наши мысли контролировать и даже во сне мы не должны мечтать о свободе. А если что-нибудь такое приснится ненароком, обязаны сами о такой крамоле на себя доносить и она уже будет решать, как нас за эти сны наказывать.
В ногах мы у неё ползали с братом в тот момент на всё согласные. Потому что понимали – завтра с утра основное наказание-то и начнется. Не миновать нам той горькой чаши.
Но и с вечера немного кренделей отхватили оба. Посмотрела на нас Акулина строго, встала, подошла поближе, за волосы каждого взяла (крепко так взяла, сморщились мы с братаном, я даже застонал слегка) и к своей мокрой пахучей кунке притянула наши физиономии.
– Разозлили вы меня сегодня, – говорит, – разозлили, но и раззадорили. Давно так сладко не каталась на мальчишках. Демонов в моей душе вы славно потешили. А меня возбудили и что теперь мне делать? Кто первым отлизывать мне будет?
А мы уже знаем по опыту, что кто первым отлизывать вызывается, тот и в шоколаде. Так что я первым кунку её поцеловал, думал брату подсоблю – если я отлизываю, то его она отдохнуть отпустит. А оказалось всё немного сложнее.
– Отлично, – говорит Хозяюшка. – Значит, ты язык свой в писю мне засунул, а ты – она брату плетку показывает, которая неизвестно откуда у неё в руке взялась – раком встал, жопу оголил и приготовился получить сотню горячих.
И сладострастно так посмеиваясь, добавляет:
– Сотню – это если братик твой сноровистым лизуном окажется. Быстро удовлетворить меня сумеет. Пока я тебе сотню эту отстегивать буду. Сразу предупреждаю – с протяжкой буду отстегивать, так что терпи. Ну а если никудышным он будет лизунчиком, то и помучиться тебе придётся подольше. Уж не взыщите, перевозбудилась я сегодня, так что без порки вряд ли кончить смогу.
И вот опять, в который уже раз получилось, что брата я под плеть подставил. Зарылся в её слизистые складки, весь в её соках, хлюпаю и глотаю, носом даже ей клитор её разбухший пытаюсь удовлетворить, а сам с ужасом слышу, как стегает она плеткой по спине моего Коляна. Как он вскрикивает после каждого удара и старается не стонать, но плохо у него это получается. И удары эти слышу – с протяжкой, по вспотевшей плоти, как по мясу живому… Это из-за меня он так страдает, а я? А я садистку его истязающую позорно языком ублажаю. Да ладно б ублажил как следует и избавил бы братуху от боли лютой. Так ведь получается, что я правда никчёмный кунилингер. Никак Акулина не кончает. Пыхтит, тоже стонет, но от наслаждения, паскуда этакая, а кончить – никак. Голову мою одной рукой себе в пизду по самые уши уже вдавила, чуть ли не все волосья повыдёргивала, а не кончает и всё тут…