Раб колдуньи - стр. 28
Она на меня сверху там надменно смотрит, еще и ногой в лицо пихает, отвали, мол, с дороги, не мешайся, холоп. Когда надо будет – повезешь.
Еще метров сто прошли, уже вокзал показался вдали. Опять на дорогу асфальтовую вышли. Коля еже валится с ног, того и гляди уронит барыню. Она это заметила, приказала остановиться. Он перед ней ни жив, ни мёртв стоит, еле с колен поднялся. А Акулина ему неожиданно в лицо плюнула и говорит презрительно:
– Слабак. А еще бежать собрался. Куда бы такой дохлый от меня сбежал бы? Впереди пойдёшь, чтобы я тебя видела. А то еще свалишься где-нибудь, ищи тебя потом…
Я обрадовался было, думал мне-то что, я и грузчиком по молодости работал, и стокилограммовые мешки таскал на плечах запросто. Ну присел также на корачки, усадил Хозяйку себе на горбину, встал, а чувствую, что колени так внезапно и очень неприятно захрустели. Но ничего, пошёл. Покачиваясь, правда, с непривычки, но пошёл!
До вокзала довёз ведьму сравнительно легко. Пот, правда, уже глаза заливает, в ушах молоточки стучат всё настойчивее, спина болит уже по-серьёзному, но иду, понимая, что эти минуты отдыха для брата ох как нужны сейчас. Что иначе она ему просто спину сломает, как Чингисхан любил своим подданным спины ломать – такая жуткая казнь была в Орде. Чувствую, как горячая жопа Хозяйки по мне елозит, как ляжками своими она мне голову сдавливает периодически – видимо снова сучка возбудилась от таких веселых сексуальных покатушек. А пуще всего её внимание окружающих заводит. Смотрю, а на нас уже практически все оборачиваются. А у вокзала, тем более, народ тасуется, кто на поезд, кто только что приехал. А тут такое бесплатное зрелище: барыня на холопах катается. Коля, кстати, перед нами идёт, весь такой понурый, еле ногами перебирает, как пьяный. Но я-то знаю, что это у него полный и окончательный упадок сил, что второго сеанса в качестве лошадки он просто не вытянет!
И потому везу эту сучку, везу, стараясь не глядеть в радостно ухмыляющиеся лица прохожих, везу, морщась от заливающего лицо горячего пота… И чувствую, что промежность у Акулины и правда взмокла от возбуждения. «Давай-давай!» – это она меня еще и каблуками туфель старается пришпорить, чтобы побольнее было. Каблучки её и правда в бока мне вонзаются – жесть. И стыдно, и больно, и тяжело уже до невозможности. А она там наверху сидит, на прохожих как королева поглядывает, да на Колю, впереди плетущегося, с презрением смотрит. Вот такое нам наказание за наш побег выпало. Да только не наказание это было. Это был позорный путь домой. Чтобы мы поняли, что никуда от Хозяйки нам не сбежать, а если попытаемся – то назад дорога нашим кровавым потом будет полита. На себе её величество потащим обратно, грыжу себе зарабатывая. Чтоб не вздумали впредь даже во сне такие побеги видеть.