Размер шрифта
-
+

Пятна на солнце - стр. 40

Старший лейтенант засмеялся. Ему явно было не до смеха, но он все продолжал играть в разбитного и бесстрашного вора.

– Гражданин капитан, меня не надо пугать. Я знаю, что меня ожидает, и поэтому смирился с мыслью о смерти. Если хотите, чтобы я вам все рассказал, угостите меня папиросой и накормите нормальной пищей, а не этим пойлом. Ужасно хочется курить.

Сорокин протянул ему пачку папирос и спички. Арестованный взял одну и закурил. Он закрыл от удовольствия глаза и выпустил струю дыма в потолок.

– Спрашивайте, я готов отвечать – произнес Серов.

– Я уже задал вам вопрос. Расскажите, как вы встали на путь предательства?

Арестованный откашлялся и, взглянув на сидевшего в углу стенографиста, начал рассказывать:

– Я служил командиром саперной роты в 12-ой армии, которой командовал генерал-лейтенант Понеделин. Я не буду говорить об этом человеке, вы наверняка хорошо знаете, что до этого он служил начальником штаба Ленинградского военного округа, а с марта 1941 года был назначен командующим 12-ой армии. За заслуги перед государством он был награжден Орденом Ленина и двумя Орденами Красного Знамени. Мы гордились своим командармом и считали, что он является одним из лучших военных начальников РККА.

– Давайте, Серов ближе к делу. Я достаточно хорошо знаю биографию этого предателя, который добровольно перешел на сторону немцев.

– Хорошо, гражданин капитан. Вы сами-то знаете, что такое окружение? Наверное, нет. Чтобы это понять, нужно побывать там, в этом окружении. Нас били с фронта, с тыла, и тогда нам всем казалось, что выхода из этой ситуации нет. Вот тогда у меня впервые и возникло желание выжить в той мясорубке. Солдаты моей роты, уже не таясь и не опасаясь сотрудников особого отдела, стали поговаривать о добровольной сдаче в плен. Этому способствовали и листовки-пропуска, которые немцы ежедневно сбрасывали с самолетов. В них листовках немцы сообщали нам, что взяли Минск, Гомель, Бобруйск, что армии отступают по всем фронтам. Я тоже подобрал листовку и сунул ее в карман гимнастерки.

Однажды меня вызвал к себе командир батальона и приказал моей роте, а вернее тем, кто в ней остался в живых, взять под охрану армейский командный пункт. На следующий день мы снялись с места и двинулись на восток. Впереди идущие подразделения вступили в бой, стараясь прорвать немецкие позиции и выйти к своим частям. В какой-то миг мне показалось, что им это удалось, но вдруг налетели немецкие самолеты, которые моментально рассеяли их. Следующие сутки прошли в тяжелых оборонительных боях. Немцам удалось потеснить наши полки и занять целый ряд господствующих высот, с которых они начали непрерывно обстреливать наши позиции. Однажды утром я не досчитался половины своих бойцов, которые ночью, под покровом темноты, добровольно сдались немцам. Меня вызвал к себе начальник особого отдела, майор Метелин и стал допрашивать, обвиняя меня в пособничестве предателям. Я тогда не выдержал и высказал все ему в лицо. Меня арестовали и вечером должны были расстрелять перед строем. Спас мне жизнь командующий армии, который проходил мимо конвоя, ведущего меня на расстрел.

Страница 40