Пять капель смерти - стр. 12
– Прошу прощения, срочное совещание.
Девушка не ответила.
– Ну-с, что у нас нового за прошедшие двадцать три дня?
Жбачинский всегда точно помнил, когда состоялась последняя встреча.
Он сразу заметил встревоженный вид агента, хотя искренне считал, что любой женщине бледность к лицу. Жбачинский не позволял себе смешивать работу и личные пристрастия.
Совка молчала.
Штабс-ротмистру захотелось кончить ненужную встречу.
– Голубушка, если у вас нет новостей, не беспокойтесь. Поработайте еще месяцок, а если ничего не накопаете, мы для вас что-нибудь придумаем.
Ответа опять не последовало.
Жбачинский встал, решив, что с Совкой все ясно. Обычная пустоголовая кукла, захотела поиграть в шпионов, ничего не вышло, и теперь барышня не знает, как выкрутиться.
– Давайте договоримся: недельки через две, ну, числа 15 января, встретимся здесь, и, может быть, у вас будет что рассказать. А сейчас позвольте откланяться.
Жбачинский протянул ладонь через стол.
Совка посмотрела ему прямо в глаза:
– Юрий Тимофеевич, не знаю, как вам сказать. То, что я узнала, представляет страшную опасность, это такое… Такое…
Штабс-ротмистр постарался быть мягким:
– И что же трагически страшного вам удалось узнать?
– Я вам все расскажу, все… – Совка всхлипнула. – Только, пожалуйста, прошу верить всему. Дайте честное слово, хорошо?
Жбачинский удержался от улыбки и сказал:
– Честное офицерское слово, Совка, поверить каждому слову. Так что стряслось?
– Только прежде выпейте со мной чаю…
Чтобы скорее закончить дело, штабс-ротмистр залпом опрокинул чашечку, в которой плескалась мутно-коричневая жидкость, вроде чая с молоком.
– Теперь я могу узнать страшную тайну, милая Совка?
На своем веку повидал я много разнообразных фокусов. Служба врача при участке подразумевает, что перед твоими глазами проходят такие чудеса, каких и сам Гофман никогда не видывал[9]. Мне бы, конечно, засесть за мемуары да описать их подробно. Тогда книжица выйдет изрядная, произведет на общество впечатление изумительное. Господину Чехову до такой расти и расти. Да знаете, Николай, все как-то лень взяться. Да и кому это все нужно?
Вот вы спрашиваете, что же тогда случилось у меня в медицинской. Да уж, случилось. Все время возвращаюсь в своих воспоминаниях к тем счастливым денькам. Кстати, не хотите пропустить рюмашку? Ну, как знаете… А я не откажусь… Ваше здоровье… Ахх… Гххе-мм… Ох уж этот спиртуозус, пристрастился, знаете ли… Значит, вот как было…
Над анатомическим столом из цельной плиты мрамора висела стосвечовая электрическая лампочка под жестянкой абажура. Чтобы тела на металлических полках не портились, у меня хранились бруски льда. Закладывал их по секциям стеллажей, а те, что не влезли, держал складом под мешковиной. Даже летом такая холодина стояла, что полицейские накидывали шинель. Так вот. Стоим мы, значит, с господином Лебедевым в этой поморозни и холода совсем не ощущаем. Чайком с коньячком балуемся.