Пять хороших императоров - стр. 6

Неожиданно для самого себя голос подал Сергей:

– Как вас зовут?

Работница лаборатории притихнет. Пластик на лице блеснёт в софитах, и медленно голова в капюшоне повернётся в сторону Корсакова:

– Марина. А вас?

– Сергей Николаевич Корсаков.

– Хорошо, Сергей Николаевич. Вы подождёте здесь, договорились?

– Мы одолели их? Я слышал оглушающий вопль металла.

Снова раздастся судорожный вздох за маской:

– Дымный ковчег пал. Как и ещё один корабль. Схватка перенеслась на восток.

Когда Марина покинет карантинную зону, вновь раздастся слабый сигнал мобильного телефона. Сергей, обессиленно осев на пол, сцепит замком руки поверх колен и уткнётся в специальный линолеум. Гладкий, серый, без расщелин и границ – он умело научиться отражать хмарное небо в сумерки: когда серая густота обычно темнеет у краёв, но редеет к середине тяжёлых тучных облаков; однако сквозь них, сквозь наиболее тонкую ситцевую прослойку, уже примутся сиять особенно крупные звёзды, и в скоротечном течении меж ними выглянет сточенная до серпа луна. Несколько звёзд примостятся в колбах люминесцентных ламп, пригвождённых грубым шнуром вдоль стен, иные будут поблёскивать и дребезжать от ручных фонарей, закреплённых на костюмах работников. Краями мира рассекут небосклон пара металлических столов, – на одном из которых Марина забудет свою рацию, – и столько же ящиков; остальное всё поглотит мрак палаточных стен. Но Корсаков примется следить не за ними. Он будет наблюдать, самозабвенно, но делано, как в том же хмарном небосводе начнут парить пришлые горемыки, как и сам Сергей. Замерев в ужасе, будто несчастные в узилище, приговорённые к казни, они уставятся в никуда, но все в разные стороны, словно это самое никуда окружило их со всех сторон. Они узнают того, чего ждали.