Пьяная Россия. Том первый - стр. 93
Все три комнаты его квартиры были одинаково меблированы – темные тяжелые шторы, люстры с хрустальными сосульками, книжные шкафы из дуба, серые паласы на полу. Все это наводило на Таньку скуку и тоску. Взгляду ее не за что было зацепиться, на чем-то остановиться. Большие добротные диваны, покрытые однотонными пледами, полированные столы с пустыми вазами, стулья, плотно придвинутые к столам, так, что становилось ясно, как давно никто на них не сиживал, а стало быть, не праздновал сколько-нибудь значительных торжественных дат. Фотопортрет в рамочке аккуратно поставленный на верх серванта, где одинокие бабушка с дедушкой улыбались робко и будто уже ни на что, не надеясь, сказали Таньке, что видно они и были зачинщиками семейных праздников, а когда их не стало, не стало ничего…
Она не сдержала зевоту при виде всех этих тоскливых комнат и поняла, что в этой квартире можно только спать или пребывать в иллюзиях. Кстати, одно из самых усовершенствованных окон в мир иллюзий стояло тут же – телевизор и смотрело на нее своим темным оком.
Танька обнаружила на столе программку и заметила подчеркнутые матерью Эдика любимые телепередачи. Усмешка легкой тенью пробежала по ее губам. Мать ботаника смотрела, в основном, телесериалы и дебильные передачи с семейными сценами и обсуждениями поступков тех или иных героев.
– Скажи мне, что ты смотришь, и я скажу, какой у тебя интеллект, – вслух пробормотала она.
Ботаник трудился над ее тетрадками на кухне. Он быстро строчил заданные примеры и задачки по алгебре и геометрии.
Таньке кухня понравилась. Здесь был свет, уют и простота. Висели на цветных крючках кухонные полотенчики и цветные прихватки. В раковине ждали мойки несколько голубоватых тарелок. На плите стоял красный чайник со свистком. А на широком подоконнике в больших горшках уверенно росли и цвели шикарные цветы с широкими мясистыми листьями.
– Чувствуется, здесь люди живут, – высказалась Танька, внутренне удивляясь, как можно было вот так резко разграничить пространство одной квартиры.
Эдик оторвался на мгновение от тетрадей, взглянул на нее испуганно, личико его еще не мужчины, но уже и не мальчика, внезапно, изменилось как-то странно. Появились легкие черточки, глубокие складочки пролегли по лбу, возле рта. Она не стерпела и легко прикоснулась к его лицу, одними пальцами, разглаживая, будто художник ткань холста, все эти ненужные в юности морщинки.
Ее прикосновения вызвали в нем бурю эмоций. Он подскочил, ринулся к ней, схватил в объятия и вдруг, прилип губами к ее губам.
Она не отклонилась, нет, просто удивилась. Целовался он, воспитанно, не разжимая губ, и это ей даже понравилось. Но от губ его и от его одежды разило табаком, понятное дело, курил с мальчишками на крыльце школы. Наверняка не затягиваясь, да и умел ли он затягиваться? Только разве успешно имитировал действия настоящего взрослого курильщика.