Путевые заметки странника по мирам. Про пряности, снег и трели ветра - стр. 16
Поначалу мне было так жутко, что ноги отказывались идти, а в груди все заледенело, но когда я понял, что никто на меня не смотрит, паника отступила. Мертвым не было дела до живых – чему тут удивляться? Как и живым не было дело до мертвых, что попали в этот страшный пустой город.
И я принялся искать девочку с синими, как небо, глазами. Я ходил по улицам, заглядывая в лица прохожих, и каждый раз содрогался: их лица были плоскими, какими-то ненастоящими, лишенными эмоций и осмысленности, а вместо глаз зияли темные провалы.
Людей в городе оказалось так много, что в какой-то момент меня сковал ужас. Найти среди них одну-единственную девочку было все равно, что искать иголку в стоге сена! Я не знал, сколько времени здесь провел, блуждая среди призраков; возможно, снаружи прошла уже целая вечность. Улицы кишели толпами мертвых людей, на проводах безмолвно сидели призрачные воробьи, а около бордюров качали ветками прозрачные тополя…
И девочек среди них тоже было много. Очень много. Я уже совсем выбился из сил, когда в каше серых тел вдруг блеснуло золото, и я споткнулся, замер на месте, как гончая, учуявшая добычу. «Она!» – пронеслось в мыслях. И я рванул туда, по инерции лавируя между призраками, стараясь не задеть никого плечом, перепрыгивая нематериальные бордюры и парапеты.
Девочка стояла ко мне спиной. Я на подлете попытался схватить ее за плечо, но моя рука прошла насквозь, и я ощутил лишь леденящий мороз в пальцах, словно зачерпнул воды из осенней лужи.
Девочка заторможено обернулась и посмотрела на меня пустыми черными глазницами. Я тоже долго в нее вглядывался, силясь разглядеть золотые кудри с бантами, синие глаза и родинки над верхней губой, но увидел только пыльные, как тлен, волосы, серую кожу и дыры на месте глаз. Она вся была плоской, истершейся, как тряпичная куколка, из которой вытащили набивку.
Однако родинки – они были, ровно две над зашитыми грубыми стежками губами.
– Ты… – я впервые произнес что-то в этом городе, и ветхая тишина треснула, облетая хлопьями, – тебе тут бабушка передала…
И протянул ей монетки. Она посмотрела – если это слово применимо к пустым глазницам – на меня, прижимая к груди такую же призрачную, потрепанную игрушку. Она смотрела так долго, что у меня засвербело в затылке, и я подавил желание сбежать. Призраки стали скапливаться вокруг нас, и некоторые, самые любопытные, склонились ближе, почти касаясь своими нематериальными телами моих лица и рук.
– Возьми, – повторил я умоляющим шепотом.
Девочка опустила лицо и медленно забрала у меня монетки. Поднесла их поближе, словно рассматривая, а затем приложила их к черным провалам глазниц. Я не знал, выдыхать мне с облегчением или ужасаться дальше. Когда девочка вновь подняла лицо, на меня смотрели уже не черные провалы, а две старые, окислившиеся монетки.