Путеводитель по стране сионских мудрецов - стр. 55
А потом случилась беда. Жаклин поразил рассеянный склероз, обрекающий человека на умирание по частям, и не быстрое – долгое умирание. Болезнь длилась и длилась. Однажды Израильский филармонический оркестр гастролировал в Лондоне, в «Альберт-холле». И вот, раскланиваясь на овации, Мета вдруг увидел в проходе кресло на колесах, в котором сидела
Жаклин дю Пре, неподвижное, прикованное к своей каталке существо. Мета поднял руку: «В зале находится большой друг нашего оркестра Жаклин дю Пре. В ее честь мы сыграем любимую ее вещь, «Нимрода» Эльгара». Сказал и повернулся к оркестру с помертвевшим лицом, ибо вещь эта – ужасно печальное, проникновенное, чуть даже траурное произведение.
Жаклин и вправду любила «Нимрода», но в данной ситуации это получалось весьма двусмысленно.
Ходу назад не было, и Мета поднял палочку. Сперва заплакали оркестрантки, потом оркестранты, потом и сам Мета. А когда уплыл последний звук, то Мета не нашел в себе сил обернуться к молчащему залу и так и остался стоять с опущенными руками. И вот тогда в этой тягостной безысходной тишине раздались один за другим два негромких хлопка.
Никто не знает, каким чудом удалось Жаклин дю Пре сдвинуть парализованные сухие руки, но она это сделала. А потом, конечно, были овации, цветы, слезы и всеобщее умиление. К тому времени, как говорят, у Баренбойма, который до самой смерти Жаклин преданно и безупречно вел себя по отношению к жене, был долгий роман с Еленой Башкировой, ребенок у них родился, но даже пресса, все эти папарацци, паразитирующие на знаменитостях, – даже они ни словом не обмолвились, даже у них проснулось милосердие. Сработала, скорее всего, та удивительная магия благородства, которая исходила от этих двух людей.
А теперь вернемся к исполнению музыки Вагнера в Израиле. Как истинные демократы мы, безусловно, согласны с противниками бойкота. Раз они говорят, что это великая музыка, то ее, конечно же, надо исполнять. Но только мы хотим сказать, что людям, прошедшим через ад, к которому великий композитор имел отчетливое отношение, – им ведь осталось жить совсем немного. И если даже одному из них станет плохо оттого, что в этой стране звучит та самая музыка, то можно подождать. Исполнять Вагнера или не исполнять – вопрос не демократии или музыкального вкуса, а исключительно – элементарного милосердия. А когда они умрут, играйте Вагнера с утра до ночи. И кто не любит Вагнера, просто не пойдет на концерт.
Короче, на известный вопрос, совместимы ли гений со злодейством, мы отвечать отказываемся, поскольку свое мнение по этому поводу держим при себе. Оно наше личное. Мы полагаем, что каждый человек отвечает на это самостоятельно.