Путеводитель по Лукоморью - стр. 40

Колесникова оперлась локтями о стол.

– Так, да не совсем. Если супруга из хорошей семьи, с обеспеченными родителями, над ней не поглумишься и руки распускать не станешь. Только обидишь жену – сразу от ее родственников пряников получишь. И сейчас женщины не спешат хозяйством заниматься, детей рожают после тридцати. Вон, на нашей улице у всех дочки в Москве живут – выучились, на работу устроились, деньги получают, а в загс не торопятся. В Беркутове остались одни дуры, но и им обед сготовить лень, огород не сажают, предпочитают готовое брать, а потом ноют, мол, денег нет. Вадим расписался с Феклой Шлыковой. Она из многодетной семьи, двенадцатая дочь. Имена, видать, в голове у Маньки Шлыковой кончились, раз так девчонку обозвала. Фекла вместе с Сашей и Вадькой училась. Ничего плохого о ней не скажу. Тихая, бесцветная, говорит слово в месяц, одевается как поповна – юбка почти до щиколоток, кофта до горла застегнута. И постоянно в платок кутается. Бабы говорят, Вадим жену за человека не считает, а та терпит, потому что ей страшно в нищете оказаться, как в детстве. Фекла старается быть лучше всех: готовит, стирает, убирает, грядки копает. И все сама, помощниц у нее нет, няньки тоже, служит мужу как собака. Вот и думай, удачно ли Вадька женился. Говорю же – он мерзавец. Младшему Сердюкову очень в жизни повезло, и старший всем доволен, ловко они рядом с Богдановой устроились. Пиявки!

– Почти все художники, писатели и музыканты плохо справляются с бытом, – подначила я Колесникову. – Творческие люди не думают ни о покупке продуктов, ни о всяких мелочах, вроде платы за квартиру. И всегда около таланта есть человек, его обслуживающий.

Конец ознакомительного фрагмента.