Путешествие в Шамбалу - стр. 23
Она ждала этого часа и всегда держала дом в порядке, чтобы не быть застигнутой врасплох. И в комнатах всегда было чисто и свежо, ведь Ситара не ленилась месить коровьи лепешки с соломой и смазывать этим раствором полы… А Митул не шёл, и она опечаленная сидела у дутака, подкидывала в него кизяк и пекла самые вкусные в их ауле лепёшки. И сейчас она тоже взяла эти лепёшки в путь, зная, как с аппетитом их будет уплетать Митул.
Ситара остановилась, оглянулась назад, будто колебалась – вернуться или продолжить путь? Она старуха, древняя старуха… А он, как теперь выглядит он? Ситара заплакала. Нет, не может она предстать пред ним, помнящим её молодое лицо и упругие груди, такой обветшалой, как старый трухлявый пень. Да он и не узнает её в таком уродливом сморщенном теле… Так зачем она тогда идёт к нему, волочет своё непослушное тело из последних сил и на что-то надеется, чего-то ждёт от этой встречи?
Ослик уперся и не хотел следовать дальше. Ситара, принимая это, не стала его подгонять, а, опустившись на корточки, села в ковыль, седую кучерявую травку, и, облокотившись на ноги ослика, стала думать: «Если я не пойду дальше, то так и не узнаю, любил ли он меня так же сильно, как люблю его я».
– Ну, а вдруг Митул тоже страдал без меня и ждал? – мыслью промелькнуло в её голове, и она произнесла эту фразу вслух.
– Ждал! – услышала она его голос.
Ситара вскочила и оглянулась вокруг – рядом никого не было.
– Показалось, – сказала она сама себе и, молча роняя слёзы, заплакала.
– Ждал! – снова повторил голос.
– Митул! – закричала она.
Митул находился в своей лаборатории и, непонятно от чего, нервничал – ему было как-то не по себе, что-то тревожило. Его уже давно бесчувственную, очерствевшую, огрубевшую, потемневшую душу теперь будто что-то обжигало, что-то тёплое и приятное, а что – он не мог вспомнить. Какая-то тревога росла и растекалась по его венам. Какое-то забытое и много лет назад схороненное глубоко в душе чувство рвалось на поверхность.
– Митул! – услышал он крик, и его губы в непроизвольном движении сами прошептали:
– Ситара!
И будто молнией пронзило его тело.
– Ситара! – закричал он. – Где ты, Ситара?
Как ошалелый помчался Митул, спотыкаясь и падая, и снова вставая, побежал, не чуя ног, к тому обрыву, к которому изо дня в день, из года в год ранее хаживал, чтобы хотя бы издали увидеть её силуэт, увидеть свою любимую женщину – Ситару.
Он увидел её вдалеке и не сразу узнал. Очень старая седая женщина, сгорбившись, сидела рядом с гружёной повозкой, и казалось, что она дремала. Маг остановился. Всмотрелся в неё, вслушался… Теплом любви веяло с её стороны, и он вспомнил этот запах, он вспомнил вкус её нежных губ, и из самых глубоких душевных залежей вырвалась на волю давно уснувшая, замурованная злом любовь.