Путь к волхву - стр. 19

Мы, конечно, были поражены услышанным.

– А правда, что женьшень – лучшее средство для мужчин? – спросил кто-то.

– Что касается применения корня в качестве стимулятора мужской потенции, то мужчинам до сорока четырёх лет женьшень вообще употреблять не рекомендуется, – огорошил всех волхв. – Вначале действительно наступает усиление потенции, но затем следует спад. Для этого лучше и гораздо полезнее любисток – его и в салате можно употреблять, и просто жевать, а результат получше виагры будет. Примерно такой же эффект даёт и обычная наша жгучая крапива.

– Сложное это дело, – заметил я, – траволечение.

После ужина мы все вышли на свежий воздух, и тут я увидел, что Олег закурил. Вот тебе на, курящий волхв, неожиданный поворот! Где-то подспудно поселилась ещё одна зацепка сомнения.

Олег сказал, что завтра осмотрит всех приехавших, кроме меня и Андрея-сантехника. Мы вдвоём остаёмся, а у остальных послезавтра самолёт на Москву.

– А что это за строение, оно старое, судя по всему? – спросил я у Андрея, когда мы вернулись в своё помещение.

– Здесь с пятидесятых годов были воинские части, вначале авиация, а позже танкисты, – пояснил тот.

– На остатки какого-то замка смахивает, – толстые стены, сырость, башен только не хватает.

– Были две башни до пожара, вот Олег закончит строительство второго этажа и снова восстановит башни, – ответил Андрей.

– Значит, всё-таки действительно «Замок временем скрыт и укутан, укрыт в тёплый плед из зелёных побегов», – пробормотал я, засыпая, слова из песни Высоцкого.

Спать на жёсткой дощатой кровати для больной поясницы и ноги оказалось легче, чем на обычной мягкой.

Толстенные каменные стены «замка» не только хорошо защищали от летнего зноя, но и хранили сырость, которой в воздухе, особенно по утрам, было в избытке. Поэтому два молодых крепких парня по указанию Олега принялись разжигать расписной камин в большом зале, чтобы немного просохли вещи и само помещение.

Я же вышел во двор к перекладине и, оглядев спортплощадку, огороженную жердями, занялся утренней гимнастикой. Между площадкой и домом были душевые кабины и рукомойники, а напротив – просторный вольер с добротной деревянной будкой для кавказской овчарки по кличке Ева. Её брат Адам – более крупный, как самец, – находился в другом вольере с торца каменного строения, поближе к въезду на территорию усадьбы. Шумливая чистая речка протекала почти параллельно «замку волхва», являясь естественным рубежом между тайгой и двором. От вольера Адама перпендикулярно руслу реки выстроились курятники, гусятники, сараи. Ещё одна спортивная площадка и участок вспаханной земли отделяли дом от тайги с другой стороны. Здесь же, где я занимался зарядкой, за душевыми и теплицами тянулся белыми стволами к небу замечательный березняк. А прямо возле увитого виноградом крыльца находились многочисленные клумбы и цветники, сооружённые из естественных и подручных материалов: камней, старых шин, деревянных колод. Это территория волшебства Галины, супруги волхва, – результат её неутомимой энергии, ведь, кроме немалого хозяйства и замечательных клумб, помимо заботы о детях и муже, на ней ещё и обязанность ежедневно готовить завтраки, обеды и ужины на более чем десяток человек. Но настоящая казачка, энергичная, сильная и властная, справляется со своими женскими делами так же хорошо, как справлялись её предки – запорожские и донские казачки, которые ждали своих вольнолюбивых мужей, отправившихся за добычей в турецкие да греческие земли. А те старались привезти из дальних походов своим благоверным что-то особенное, такое, чего больше ни у кого не сыскать. Олег, например, увидев, что я разглядываю цветник, показал крохотную клумбу из диких валунов, с которой свешивались, раскрыв длинные белые лепестки, какие-то показавшиеся мне знакомыми цветы, но какие именно, я не мог вспомнить.