Путь к себе: 6 уютных книг от Ольги Савельевой - стр. 65
– Ты зачем пришла? Позлорадствовать? Упекла меня сюда, а теперь совесть мучает? Посмотреть пришла, как я тут, в «пансионате», устроилась?
Палата рассчитана на восемь коек. Все они заняты. Остальные семь пациенток замерли, смотрят на нас с интересом.
Мне неловко, неуютно. Хочется отдать передачку и скорее уйти. Внутренний голос уже молчит и ничего не предлагает.
– Сигареты принесла? – грубо спрашивает меня неопрятная опухшая женщина с большим щербатым ртом.
– Нет. – Я растерянно машу головой.
– Сколько стоит сделать человека психом, а? Расскажи, нам тут всем интересно! Полюбуйтесь, девочки, вот пришла мошенница, предательница, сволочь… – мать полыхает гневом, глаза красные, на губах запеклась слюна.
Она не признает наличие в себе болезни, влияющей на адекватность ее поведения, и злобно ищет виноватых в своем заключении в психушку. А что их искать-то – вот она я…
– Дайте, пожалуйста, телефон позвонить маме, – тихо просит кроткая девушка, почти девочка, сидящая на кровати у окна. – Я по маме скучаю…
У нее промытое нежное личико, взгляд Аленушки, и даже волосы заплетены в косичку с пробором. Не хватает платочка и сарафана для полноты образа…
Не задумываясь, я подхожу и протягиваю ей телефон. Она забирается на кровать с ногами в теплых вязаных оранжевых носках (наверное, мама вязала?) и вдохновенно набирает номер, который помнит наизусть. Лицо ее оживляется, появляется румянец.
«Господи, она-то тут как оказалась?» – думаю я, наполняясь сочувствием.
Возвращаюсь к матери под безжалостным дулом восьми пар глаз и спрашиваю:
– Скажи, что тут можно, что нельзя, что тебе еще надо для пребывания, я просто не знаю…
– Ничего мне от тебя не надо. – Мать поджимает губы, демонстративно отворачивается.
Ей нравится играть эту роль для благодарных зрителей – держать образ гордой и несломленной предательством женщины.
Она отрицает свою болезнь, как и большинство здешних пациентов: их искаженная реальность кажется им нормой, а все, кто так не считает, – враги. Как правило, врагами назначаются самые близкие родственники, для которых искаженное сознание человека становится ежедневной проблемой и зачастую представляет опасность для жизни всей семьи.
– Ты очень красивая, – обиженно говорит закутанная в пододеяльник женщина-мумия в самом углу.
– Спасибо, – приветливо улыбаюсь я в ответ.
– Прямо светишься вся. Здесь никто обычно не светится. Наоборот. Смердят.
– Она на сносях, не видишь? – вступается за меня Аленушка.
– Сигареты принесла? – снова спрашивает Щербатый рот.
– Нет, – снова отвечаю я, пряча недоумение.