Путь к себе: 6 уютных книг от Ольги Савельевой - стр. 67

– Нет, – я отстраняюсь.

Мать смотрит на меня торжествующе. «Видишь, в каком я аду? По твоей вине!» – читаю я ее взгляд.

Аленушка утихла, врач возвращает мне телефон, смахивая со лба потную челку. Он больше не выглядит импозантным: халат помят, две верхние пуговицы оторваны, глаза растерянные. Теперь он больше похож на местного пациента, который играет врача.

– Не давайте тут никому телефон. Это психиатрическая больница, а не переговорный пункт.

– Простите.

Врач быстро и как-то обиженно уходит. Наверное, в свой 15-й кабинет.

– Забери свою подачку, я к ней не притронусь! – шипит мать.

Спектакль окончен. Гаснет свет. И многоточий больше нет.

– Ну, отдашь кому-нибудь, санитаркам, девочкам. – Я пожимаю плечами и собираюсь уходить. – Теперь в субботу приду. Если что надо, ты врачу скажи, а я ему буду позванивать.

– В какую субботу? Ты издеваешься? Забери меня отсюда сейчас же! Кому говорю! Я здорова! Знаешь, каково это – жить среди психов? – Она кивает на оранжевые носки. – Они и ночью не спят! Я хочу домой! Я спать хочу! Иди к нему, выпиши меня!

Я отвожу глаза, говорю твердо:

– Я теперь в субботу приду! – и быстро, не оглядываясь, иду к двери.

В спину мне летит нестройный хор голосов:

– Сволочь! – это мать.

– Ты красивая… – женщина-мумия.

– Сигареты принесла? – Щербатый рот.

После беседы с врачом выхожу на улицу, залитую солнечным светом, и вдыхаю свободу полной грудью.

В список необходимых вещей на субботу сразу после сока, печенья, пластиковой чашки и очков дописываю сигареты для Щербатого рта. А вдруг ее никто не навещает?

Это Агния Барто. Но это про мою маму.

Она всю жизнь прожила в глухом убеждении, что люди вокруг существуют для того, чтобы решать ее проблемы.

Она никогда не боялась обременить собой. Наоборот, делала это легко, даже с вызовом. Сделай это для меня, тебе что, жалко, что ли?

И люди делали. Многие просто не умеют говорить «нет». А те, кто решался на отказ, попадали в черный список неблагодарных сволочей.

Мама и сама делала людям много добра, но не безвозмездно. Ее добро облагалось пожизненным налогом вечной благодарности.

– Он отказался везти меня на дачу, старый дурак, – сердилась мама.

– Ну, может, он занят? – пыталась я защитить неизвестного мне старого дурака.

– Он так и сказал. Когда же он просил меня захватить ему стройматериалы на «Газели» и я все организовала, я почему-то была не занята!

– Да, но это было пять лет назад, и тебе было по пути! – вспоминаю я давнюю историю.

Но у услуг, оказанных мамой, нет срока давности. Вчера или полвека назад – будь добр отдать долги.