Путь игрока: ставка ценою в жизнь! - стр. 39

Биохимия нами очень сильно управляет. Другой вопрос, что мы должны это осознать. Мы должны понять, в какую же «игру» мы на самом деле играем. Мы играем вроде бы в какие-то безобидные игры (образно говоря, «пятнашки»), но в действительности мы играем в биохимию мозга. Специалисты должны «проливать свет» и говорить: «Ребята, вы на самом деле играете не в кости или ещё во что-то, а вы играете в биохимические колебания. Это смесь стресс-гормонов и гормонов, обеспечивающих состояние радости, эйфории и блаженства».

Когда мы говорим «эмоции», то не совсем понятно, что же это такое – какая-то эфирная материя что ли? Нет, всё конкретно. И мозг на сегодняшний день в этом плане очень хорошо изучен специалистами. Просто эти знания остаются за бортом понимания огромного количества людей, которые этим абсолютно не интересуются. Люди интересуются своими узкопрофессиональными знаниями, а все эти серотонины-дофамины… зачем им это? Что-то там в мозге происходит, но это мало кого заботит. Поэтому врач должен не только лечить, но и просвещать. Он должен помогать человеку осознать, что за каждым его действием стоит какая-то физиологическая, биохимическая и психическая реакция. Поэтому любой нормальный человек должен понимать, что, помимо потерянных денег, он получит изменённое сознание, психическое расстройство: депрессию, паранойю. Игроку всегда кажется, что его сейчас разоблачат, поэтому лудоманов можно сравнить с тайными агентами – постоянное нахождение в страхе. Страх, что невозможно продолжить игру. Страх того, что закончатся деньги, «перекроют кислород». Игрок живёт всё время в страхе: адреналина полно, тревога за будущее будь здоров, короткий напряжённый сон. Поэтому зачастую состояние зависимого игрока становится таким, которое требует вмешательства врача-психиатра, но такого специалиста, который понимает, о чём вообще идёт речь, и знает, как с этими отклонениями справиться.

Игрок постоянно находится в диком психическом стрессе и гигантской мобилизации, но при этом его тело почти не устаёт, ведь не тело участвует в процессе, а психика. Получается, что будто бы психика отделяется от тела и участвует в каком-то бесконтрольном напряжении. Игрок за своё тело практически не беспокоится – оно ведь не умирает, а внутри личность очень сильно деградирует. Несмотря на все негативные последствия от игры, игрок не чувствует реальной опасности смерти. Вроде как на войне, но не погибаешь. Вроде прыгаешь в пропасть, но не разбиваешься. Эмоции, которые человек испытывает в моменты активной игры, во многом ассоциируются с этими экстремальными состояниями. Но в тех состояниях тело нам фактически помогает не совершать роковые действия. В игре же мы тело сажаем в удобное положение и полностью отделяем психику от него. Мы уходим в узкий тоннель этих ощущений. Терминологически это и есть некая шизофрения, то есть расщепление: мы лишаемся целостности. Мы идём в опаснейшую зону, где тело нас фактически должно оберегать от каких-то очень опасных действий, испытывая страх реальной физической смерти. Но именно в игре психика уходит в абсолютно неизведанное и рискованное пространство, а тело как будто само по себе сидит в стороне и ждёт, когда «за ним придут». В этот момент игроки заходят в опаснейшую зону – там, где и есть смерть, по сути дела. Происходит быстрая гибель игрока за счёт разрушения личности. Внутри всё горит, поступки игрока аморальны. Внутри всё корёжится, а телесная оболочка без изменений. Поэтому когда смотришь на игроков со стороны, то далеко не все прыгают, кричат и ведут себя эмоционально. Но внутри у всех игроков буря эмоций, разгул стихии».