Путь через века. Книга 4. Свет счастья - стр. 36

– Афины… умрет… часть… ты.

Случилось то, чего я боялся: я ничего не понял.

Задачей жрецов было превратить отрывочные возгласы пифии в связный ответ. Они посовещались, пришли к согласию и повернулись ко мне. Без тени сомнения они хором огласили вердикт оракула:

– Бог сказал: «В Афинах умрет часть тебя».

Один из них нацарапал приговор на восковой табличке и протянул ее мне; другой указал мне на выход.

Я вышел наружу, под палящее солнце, тотчас оглох от стрекота цикад и задумался о пророчестве: «В Афинах умрет часть тебя».

Как его расшифровать? Устами пифии Аполлон ввел в свое предвестие нечто важное, сообщив, что часть меня, только часть, умрет в Афинах. Но какая? Рука или нога? Тело? Дух? Воспоминания? Желания? От множества возможных ответов у меня голова шла кругом. Что меня там ждет? Счастливое событие или несчастье?

Впрочем, я не получил прямого ответа на свой вопрос: «Следует ли мне отправиться в Афины или остаться здесь?» Оракул утверждал, что мое путешествие осуществится, если его сообщение означало: «Ты придешь в Афины, и там умрет часть тебя»; но его сообщение могло подразумевать и другое: «Если ты придешь в Афины, там умрет часть тебя, так что не ходи туда», – и быть предостережением от этого путешествия.

Обычно люди боятся, что оглашение будущего может сковать их свободу. Но напротив, предсказание лишь придает ей энергию. Оракул взывает к нашему внутреннему судье, открывая ему поле для размышлений, мы мечемся между разными интерпретациями и лишь потом делаем выбор.

Так идти ли мне в Афины?

Раздался крик. Сонное оцепенение раскололось от резкого вопля.

Я вздрогнул. Откуда вырвался этот вой? Я обернулся и увидел кучку любопытных – их взоры были прикованы к храмам внизу. Я бросился туда, скатился по каменистой дороге и увидел лежащую на земле женщину.

– Скорпион!

Она была мертвенно-бледна; опершись на локоть, она вскинула трясущуюся руку:

– Скорпион! Ужалил!

Она стонала, в ее глазах застыл ужас.

– Я не хочу умирать!

Слезы хлынули и заструились по круглым щекам; я опустился на колени и взял ее запястье. На тыльной стороне кисти вокруг отчетливого укуса кожа покраснела.

– Я врач. Успокойся.

Но она меня не слушала. Выгибалась, била ногами, мотала головой, закатывала глаза. Действие яда уже сказывалось, ее охватила паника, начались судороги.

– Пожалуйста, следи за дыханием.

Она была вне себя и даже не пыталась сделать усилие.

– Откуда взялся скорпион?

Ей удалось указать на отдаленный склон, и ее снова затрясло. Вероятно, прислонясь спиной к оливковому пню, она задела горку камешков вокруг него; это, видимо, потревожило скорпиона, и тот бросился на женщину: у ночного животного сработал защитный рефлекс. Я осторожно уложил больную на землю и заглянул под близлежащие камни. Мне хотелось как можно скорее поймать скорпиона – того, что ее укусил, или же другого, не важно!