Пустота - стр. 22
Может, во снах.
Заканчиваю без какого-либо интереса. Выключаю порнуху. Тёлка с рыжими волосами искусственно хихикает. Ещё час шарюсь по ютубу, смотрю видео с блогерами, который жрут пожаренную рвоту, смотрят зацикленное видео по 10 часов, снимают обзоры на комиксы. Зачем мне это в три часа ночи? Не знаю. Может, чтобы попусту потратить время.
Придя в себя, отключаю ноутбук и ложусь в кровать. Сильно сжимаю глаза. Мне хочется спать. Я очень устал. Но я не сплю. Тело не даёт мне заснуть, оно сопротивляется. Ему нравится смотреть, как человечек внутри него сходит с ума.
На языке чувствую привкус крови. Разбитая губа снова кровоточит. Кровь – на подушке, на языке. Плевать.
В мозгу всплывают песни. Время мчится, словно черный легкоатлет по беговой дорожке. Скоро должно наступить утро. А я опять, снова, в который раз потею. Переваливаюсь с боку на бок, щелкаю семечки безумных мыслей. Беру ножницы, лежащие на столе. Хочу воткнуть их себе в живот. Но вовремя останавливаюсь. Кричу, бью кулаками запачканную в крови подушку. Но это не приносит удовлетворения. Нужна хотя бы боль. Настоящая, физическая боль. Я бью кулаками в бетонную стену. Кричу. Я потерял контроль над собой. Ночь победила меня. Когда я понимаю это, то обычно прекращаю, останавливаюсь, дышу этим бетонным, холодным, пыльным воздухом. Надо признать своё поражение и тут же успокоиться. Я не позволю ей себя насиловать.
Казанки стёрты в кровь. Я беру стакан воды, что каждую ночь стоит на столе у моей кровати, и выливаю его на себя, чтобы охладиться.
Теперь постель мокрая. Я – весь мокрый, ничтожный, разбитый. Сижу, стыжусь себя и пытаюсь забыть, кем являюсь на самом деле.
В комнату входит мама.
– Что с тобой? – спрашивает она, уставшая, потрёпанная сном.
В её замутнённых глазах стоит ужас.
– Что с тобой? – повторяет она. – У тебя снова бессонница?
– Да. – говорю я.
Если отвечать честно, она быстрее уйдёт спать.
Я не хочу задерживать маму. Ей завтра с утра нужно вставать на работу, а тут я со своими проблемами. Со своим сумасшествием. Боже, я просто калечу её, заставляю её нервничать.
– И зачем ты бил кулаками стену? – спрашивает она.
– Прости. Сорвался.
– Умойся святой водой, – посоветовала она мне. – Станет легче. Это все черти в тебе.
Я повинуюсь. Иду и выливаю на себя воду. «Прости меня, Господи!». И как я смею такое говорить?
Иду на кухню. Беру бутылку пива и дешёвые чипсы. Скоро от этой смеси начинаешь чувствовать тошноту. С пальцами, на которые бессовестно налипли крошки, с привкусом пива на языке, ложишься в постель. Но она выплёвывает тебя, словно попавшую в рот муху.