Пустая клетка - стр. 33
Илгизару Злат велел ехать во дворец. Сложить вещи бедного Санчо в каморке и написать отчет для Бадр-ад Дина о проведенном в мусульманском квартале расследовании.
Вернулся наиб и вовсе молчаливый и задумчивый. На повозке, запряженной парой лошадей.
– Заканчивается твоя служба, брат Илгизар. Отнесешь отчет кади и ступай обратно в медресе. Поехали, напоследок развеешься, прокатишься со мной до Белого Дворца. Как раз, если сейчас выедем, до заката успеем. Там и поужинаем. Не бывал в Белом Дворце? Путь неблизкий – фарсахов семь. Я лошадок своих взял, у сестры. Поездка вроде как не по службе. Не боись – если что, я перед Бадр-ад Дином словечко замолвлю. Поспешай. Нам еще вина прикупить нужно. Едем к одному старому приятелю, давно не виделись.
Злат вдруг замолчал и помрачнел. Потом добавил:
– Очень давно. – После чего проворно бросил в повозку холщовый мешок, куда засунул обе свиные ноги. – Не пропадать же добру.
Сытые лошадки тронули резво, и повозка загрохотала по укатанным городским улицам. Заехали в черкесский квартал, где наиб купил, не торгуясь, у мрачного бородатого торговца целый запечатанный кувшин вина из прошлогоднего привоза. Миновали южную заставу на выезде; там Злат ненадолго задержался, выспрашивая охранников о пропавшей эмирской дочке. Дальше путь лежал уже мимо загородных домов, тянувшихся вдоль реки. По дороге попадались то богатые усадьбы, то загоны для скота, то нищие хижины, балаганы огородных сторожей, коптильни, дворы кумысников. Внизу за огородами и лугами все тянулись пристани. Маленькие, рыбачьи. К ним лепились шалаши и навесы для вяления. Здесь за городом было больше деревьев – в основном старых угрюмых карагачей, чьи разлохмаченные ветви щедро золотило заходящее солнце. Остался позади городской шум, с реки тянуло свежестью, и в придорожной траве, уходящей на восход к едва виднеющимся пескам, уже начинали пересвистывать перепела: «Кто идет! Кто идет!»
Вскоре дома совсем закончились, и по правую руку потянулись сплошные заливные луга и кусты.
– У нас сейчас еще вовсю жаворонки поют, – расчувствовался юноша.
– А ты откуда? Давно хотел спросить, да за хлопотами все не получалось.
Злат наслаждался полевой тишиной, мягким теплым вечером. Шапку бросил в повозку, ослабил вожжи. Лошадки тоже радовались воле после тесных городских улиц и бежали резво, легко.
– Из Мохши я. Меня так и зовут в медресе – Илгизар из Мохши.
– Вон чего. Почти земляки. Звали-то тебя там как? Илгизаром, поди, только в Сарае стал?
– Да нет. У меня и отец мусульманин. Дома, конечно, звали Кавалом.