Pussypedia. Твое тело – это не стыдно - стр. 6
Это все не значит, что эти лет 15 были ужасными. Господи, конечно нет. Я бы сказала, что процентов 65 из них стремились от плохого к ужасному, причем плохое в основном происходило до того, как мне исполнилось 20 лет – потом я уже немного научилась говорить: «НЕТ, СПАСИБО». Даже при случайных встречах меня уважали и ценили достаточно, чтобы я узнала, каково это. Я встречала тех, кто заставлял смеяться меня и кого я могла рассмешить. Танцевала с невероятными танцорами. Увидела множество разных способов, как думать и быть. Были прогулки на лодке поздними вечерами и ранними утрами. Были кровяные колбасы и секретные концерты. Были новые языки, снеговики, балконы, книги и пляжи. Я узнала, что нравится моему телу, а что нет. Я познакомилась со своими формами. Я заставляла людей кончать. И я от них кончала, иногда неожиданным образом. Я ценю все их складки жира, веснушки, пупки и структуру волос. Они меня оценили. Мы помогли друг другу чувствовать, расслабиться и перезагрузиться. Я варила людям кофе. Они варили мне кофе. Порой я видела их боль, а иногда они видели мою. Иногда мы причиняли друг другу боль, но часто – нет.
В лучшем случае разврат может быть формой благодарности за то, что мы живы. Обретение телесных удовольствий через человеческую связь, даже если эта связь несовершенна, для меня святое дело. В немного более печальном смысле, но столь же убедительно и красиво, иногда нужно разбивать вместе маленькие палатки, чтобы оградить себя, пусть даже ненадолго, от бесконечного одиночества и ужаса, которым является жизнь.
Партнер моей лучшей подруги недавно пошутил о моем любимом муже: «Ого, где ты его нашла?» На что моя подруга тут же ответила: «Ей пришлось перетрахать тысячу козлов». Так и есть. И я ни о чем не жалею, даже о плохом.
Но все же плохое было и правда плохим. В конце концов, я стала гуглить про сквирт не потому, что оказалась в каком-то сексуально-позитивном обучающем приключении. Я была безумно влюблена и почти два года состояла в более открытых, чем хотелось бы, отношениях с профессором за сорок. Он занимался сексом с максимально возможным количеством женщин в возрасте около 20 лет, потому что все еще был обижен на жизнь и компенсировал недополученное в старшей школе. Он ненавидел волосы у меня на теле, часто жаловался, что я пахну и не одеваюсь достаточно сексуально, устраивал гневные истерики всякий раз, когда я не хотела заниматься сексом, и был одержим тем, чтобы заставить меня сквиртить. Он был уверен, что получится, если я как следует постараюсь расслабиться. Никогда не получалось. Когда я настаивала, что мое тело так не может, он утверждал, что все женщины могут. Такой стыд. Я захотела уладить это дело – и либо перестать чувствовать себя неполноценной, либо убедиться в том, что я такая.